– Возможно, правда? – отозвался Тео.
– Да. Возможно также, что она точно знала, насколько опасен этот человек, но не боялась умереть. Точно так же как она не боялась этого два года спустя, когда пыталась нанять твоего брата, чтобы он убил ее.
Тео покосился на Джека. Солнце уже переместилось так, что в верхней части ветрового стекла возник надоедливый блик.
– Возможно и то и другое. Думаю, Салли ненавидела этого мистера Сирапа не менее, чем других своих наследников.
– Конечно, – ответил Джек. – Именно преследование дало повод прокурору обвинить Салли в попытке укрывательства человека, убившего ее дочь.
– О'кей. Это означает, что пятеро из шести наследников связаны с прошлой жизнью Салли. Что ставит под большой вопрос роль моего брата. Какое отношение имеет ко всему этому Татум?
Джек посмотрел в сторону.
– Возможно, он оказался человеком, который сделал план Салли выполнимым. Она наградила его за то, что он убил ее.
– Нет, нет, это совершенно не соответствует фактам. Салли оставила эти деньги вовсе не для того, чтобы кого-нибудь наградить. Она решила наказать Татума за то, что он не помог осуществлению ее плана и не убил ее; напротив, он чуть не сорвал осуществление этого плана, отказавшись убивать Салли.
– Подумай над этим. Не делает ли еще более жестоким наказание, которое Салли уготовила остальным пяти наследникам, тот факт, что шестым наследником она назвала Татума Найта?
– Для этого ей не нужен был Татум. У нее уже есть Алан Сирап, или как там его зовут по-настоящему. Зачем ей нужны двое…
Джек ожидал окончания фразы, начатой его приятелем, но потом понял, почему тот умолк.
– Ты хотел сказать «двое убийц»?
Тео допил пиво и выбросил бутылку в окно. Она разбилась о кирпичную стену.
– Это сказал ты, а не я, – сердито парировал Тео.
– Успокойся, Тео.
– Нечего мне успокаиваться. Я проделал такое долгое путешествие вовсе не для того, чтобы доказать виновность своего брата. Мне было бы приятно, если бы ты хотя бы минут на десять притворился, будто веришь в то, что он невиновен.
– Я не…
Тео вышел из машины и направился к гостинице. Джек пошел вслед за ним, но Тео проследовал через холл к ресторану. Видимо, чтобы возобновить запас «Чапало». Рене стояла у стойки администратора, рассчитываясь за номер.
– Что это с ним? – спросила она.
– Съел слишком много перца, – ответил Джек и взял ее чемодан. – Можно грузиться.
Он вышел с Рене из гостиницы, положил чемодан в багажник и сел за руль. Рене прихватила с собой охотничье ружье. Даже при опущенных стеклах окон в машине не было ни малейшего движения воздуха, которое бы смягчило полуденный зной. Перенося чемодан Рене, Джек сильно вспотел.
Рене внимательно смотрела на свое отражение в зеркале заднего вида и укладывала волосы, предвидя, что им предстоит долгое путешествие. Джек отвел взгляд, когда Рене заметила, что он уставился на нее, хотя, похоже, не имела ничего против такого внимания.
– Когда вы наконец зададите мне вопрос? – спросила она, держа заколку для волос во рту.
– Какой вопрос?
– Вопрос, который вертится у вас на языке: почему Салли не оставила дорогой сестричке Рене и ломаного гроша из своих сорока шести миллионов долларов?
Джек снял свою пропыленную шляпу австралийского типа и вытер пестрым платком пот с шеи.
– Это едва ли не первый вопрос из тех, которые я собирался задать.
– И что же вы медлите?
– Честно говоря, я планировал подождать денек-другой, получше познакомиться с вами, чтобы понять, лжете вы или нет. И только после это спросить.
Покосившись на Джека, она спросила:
– Надеетесь узнать меня настолько хорошо, да?
– Нет, я не имел в виду именно это. Я лишь хотел сказать, что довольно быстро разбираюсь в людях.
Его замешательство позабавило Рене. Она взяла Джека за руку.
– Поставьте палец вот сюда, пожалуйста.
Джек прижал палец к длинной закрученной косе у нее на затылке. Рене сделала ее еще более плотной с помощью разноцветного шнура из тех, которыми, как видел Джек, торгуют на улицах Корхого африканские женщины. За несколько секунд Рене полностью изменила свой внешний вид, и то, что она осталась такой же красивой с волосами, уложенными под шляпу, почему-то не удивило Джека.
– Следует ли мне сказать вам теперь? – спросила Рене, посмотрев на Джека.
– О чем сказать?
– Обо мне, Салли и о ее завещании.
– Теперь можно.
– Вы уверены? Я могу и подождать, если вам кажется, что после совместной тряски на пути в Корхого вы будете более здраво судить о моей правдивости.
Рене явно посмеивалась на его «планом».
– Я рискну. Валяйте.
– Правда состоит в том, что мы с Салли слегка поссорились.
– Совсем слегка?
– Нет, не совсем. Мы почти не общались друг с другом после того, как она улетела из Африки.
– Что произошло?
– Все было прекрасно, пока Салли была здесь. Все сотрудники организации «Дети прежде всего» души в ней не чаяли. Две сестры, работающие вместе во имя правого дела – борьбы против использования рабского труда детей на плантациях какао. Было действительно жаль, когда она решила уехать, но мне казалось, что я понимала ее. Так продолжалось всего два месяца, после чего я узнала, что Салли собирается выйти замуж.
– За своего миллионера?
– Не просто за миллионера. Мегамиллионер Салли владел плантациями, на которых использовался рабский труд детей.
– Я об этом не знал. – Джек покачал головой. – О, вы, наверное, почувствовали, что вас бессовестно предали.
– Я была в бешенстве.
– Вы по-прежнему в этом состоянии?
– Только потом я поняла, как ужасно страдала Салли из-за убийства своей дочери. Как я уже говорила, она перепробовала все: от благотворительности до вступления в брак по расчету. Ничто не приносило ей облегчения.
– Возможно, кроме одного, – заметил Джек.
– Чего?
– Судя по смыслу ее завещания, это месть.
Их глаза встретились, и они молча смотрели друг на друга. Наконец Рене сказала:
– Вы первый человек, с которым я говорю об этом. Думаю, даже адвокат, распоряжающийся имуществом Салли, не знает всего.
– Спасибо за то, что вы мне рассказали. Я надеялся, что, предприняв это путешествие, узнаю правду.
– Может, настало время и мне сказать правду, всю правду.
– О чем вы?