– Так мне можно идти? – спросил Тернов.
– Идите, не томитесь, – разрешил Вирхов, – я и сам вскоре отправлюсь на свои пуховики, к коту Минхерцу.
Оба замолчали и в наступившей тишине расслышали робкий стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Вирхов. Дверь отворилась, и на пороге возник доктор Коровкин.
– А, Клим Кириллович! – Вирхов устало приподнял уголки губ в приветственной улыбке. – Еще бы пять минут, и не застали. А так – в самое время пожаловали. Здорова ли Полина Тихоновна?
Доктор, переминаясь в дверях, ответил:
– Тетушка, слава Богу, здорова. Я заглянул к вам наудачу – не рассчитывал застать. Дежурный ваш даже не решился вам доложить. Говорил, вы сегодня измотались, преступление раскрыли.
– Да, милый доктор, не отпираюсь, раскрыл. Да проходите, не стойте в дверях.
– Я не один, Карл Иваныч.
– Не один? – Вирхов сделал глазами знак Тернову, чтобы тот убрал портрет циркачки. – А кто же с вами?
– Мария Николаевна Муромцева, – обреченно выдохнул доктор.
– Мне следовало самому догадаться. – Вирхов погрозил гостю пальцем. – Зовите, чего уж прятаться.
Доктор обернулся и пропустил юную сыщицу пред светлые очи изнуренного Вирхова, который, правда, успел пригладить жидкие белые вихры и оправить мундир.
– И как это вас родители отпускают в такое позднее время из дому? – спросил он, лукаво поглядывая на доктора. – Прошу садиться. Чем обязан?
– Карл Иваныч, – Мура покосилась на бочку, на которую присел небезызвестный ей Тернов, – я бы не стала обращаться к вам, но после минувшей ночи мы в опасности…
– Что-нибудь с Брунгильдой Николаевной?
– С сестрой все в порядке. Она дома. А меня мама отпустила с доктором, ненадолго. Но мы сильно задержались. Если вы нам не поможете, придется ездить по городу до утра. Дома волнуются.
Вирхов ничего не понял из сетований барышни, но учтиво сказал:
– Всегда готов служить вам, чем могу, вы знаете. Излагайте вашу просьбу.
Мура замялась, говорить о конфиденциальном деле Филипповой она не имела права. Кроме того, по официальной версии ученый умер естественной смертью, и все экспертизы и расследование вело Охранное отделение, а не судебные власти.
– Я должна начать с иоаннитов, – решилась она.
– Не понял. – Вирхов сдвинул плоские белесые брови.
– С госпитальеров, рыцарей Мальтийского ордена, – опасливо продолжила Мура. – В общем, Брунгильда попала на их собрание. Как – она не помнит. По счастливой случайности там же оказался Бричкин, он ее и вызволил.
– И где же ваша сестра умудрилась найти рыцарей в Петербурге?
– В особняке графа д'Ассейна.
– У д'Ассейна минувшей ночью маскарад был, знаю. Не ко времени затеяли, да, наверное, на благотворительные сборы рассчитывали, не успели отменить. Человек он известный, сеть больниц для бедных поддерживает, – проявил осведомленность Вирхов и отечески попенял: – Не тем вы занимаетесь, голубушка. Начитались на ваших курсах средневековой чепухи и выдумываете разные пустяки. Бенедиктинцы, францисканцы и доминиканцы и прочие рыцари – давно выродились, хотя, может, какие-то последователи и остались, балуются глупыми ритуалами. Если бы все современные госпитальеры были такими, как д'Ассейн, честь им и хвала. А вот как ваша сестра и Бричкин там оказались – это вопрос.
– Согласна, Карл Иваныч, согласна, – ответила Мура и покосилась на доктора Коровкина, проявляющего признаки нетерпения. – Сестра не помнит, как туда попала, а Бричкин случайно мимо проезжал. И его сочли агентом полиции. Его преследуют.
– С чего вы взяли? – нахмурился следователь.
– Они его разыскивали, – со значением сказала Мура. – Я проверила. Кто-то сегодня навещал ломовика, на котором вернулись Бричкин и Брунгильда, и выяснял, как найти Бричкина. Доктор подтвердит, мы от жены ломовика узнали.
Изумленный изобретательностью Муры, доктор как можно убедительней закивал головой.
– И кто же этот злодей, вам известно? – Вирхов скривился, как от зубной боли.
– Сначала мы думали, что это Илья Михайлович Холомков, – призналась смущенно Мура, – но после того как узнали, что вы его арестовали…
– И он иоаннит? – Следователь выкатил голубые глаза. – Никогда б не подумал. А Сайкин, вероятно, знал. Поэтому и назвал книгу «Автомобиль Иоанна Крестителя».
– Илья Михайлович действительно убил Сайкина? – уточнил доктор Коровкин.
– Есть неопровержимые доказательства, – подал голос с бочки Тернов. – Правда, пока только косвенные.
– И господин Холомков признался в содеянном? – Доктор испытывал странное удовлетворение, он всегда ожидал от красавца чего-нибудь гнусного.
– Запирается, – ответил Вирхов. – Ночку в кутузке посидит – и сломается. Он из слабых, я чую. Но мы отвлеклись. Так кто же злодей?
– Его фамилия Амантов. Коверный в цирке. Его надо остановить, пока он не натворил непоправимого.
– Вам известно, где он охотится за Бричкиным?
– Да, – сказала Мура. – Здесь недалеко, у паноптикума. Помогите нам схватить негодяя. Нужны опытные агенты.
– Погодите, погодите, – вмешался доктор, – я тоже все слышал собственными ушами: Амантов направился к Полянскому!
– Он обманул! Нечего ему делать у Полянского! У Полянского Бричкина нет! – возразила Мура.
– А что, господин Полянский тоже иоаннит? – встрепенулся Тернов, услышав знакомую фамилию.
– Нет, он не иоаннит! – Мура заторопилась. – Послушайте, я волнуюсь. Я не хочу, чтобы Бричкин погиб. Отправьте же кого-нибудь к паноптикуму, предупредите убийство!
– А что Бричкин делает в полночь в паноптикуме? – Вирхов тряхнул головой, стараясь согнать усталость.
– Охотится за Амантовым! – воскликнула Мура. – Как же вы не понимаете?
Вирхов хлопнул кулаком по столу, резво вскочил, широко развел руки и притопнул:
– А вот не понимаем! Не понимаем, и все! Кто за кем охотится? Иоаннит за Бричкиным или Бричкин за иоаннитом? Что вы мне плетете? Вы что-то скрываете! Чего-то не договариваете! И хотите, чтобы я среди ночи гнал людей в паноптикум?
На черные реснички сидящей перед ним девушки набежали слезы, еще немного и она расплачется, решил Вирхов и сбавил тон:
– Клим Кириллович, может быть, вы членораздельно объясните мне, что происходит?
– Я готов, – нерешительно промямлил доктор.
Но ему помешал телефонный звонок. Вирхов не шевельнулся, а Тернов соскочил с бочки и взял с рычага телефонную трубку.
Слушая голос невидимого собеседника, Тернов уставился на Вирхова, глаза юного юриста расширились, он беззвучно хватал воздух ртом. Затем нехотя отвел от уха трубку, помедлил, будто ждал, что из мембраны вылетит нечто чудесное, и только тогда опустил трубку на рычаг.