С разрушением спутника “А-90 СХ” пропала последняя надежда на спасение капитана ВВС США Джесса Коннора по прозвищу Кудесник. Запустить аналогичный аппарат на орбиту можно было только через несколько месяцев.
После работы пожилой гражданский оператор из АНБ зашел в протестантскую церковь и полчаса молился за оставшегося без всякого шанса на благополучный исход американского летчика. Потом он до чертиков напился в ближайшем баре и клятвенно пообещал жене, что уйдет с этой проклятой работы, как только закончится очередной военно-политический кризис.
* * *
Мирьяне повезло.
Преодолев пешком пятьдесят километров и один раз заночевав в лесу, она подошла к району уничтоженной деревни с другой стороны – попала в село, где хоть и был патруль полиции, но обстановка сохранялась спокойная. Без всяких напоминаний она предъявила в местном участке справку о краткосрочном отпуске, выслушала массу комплиментов от седовласого добродушного шерифа и без проблем сняла комнату на втором этаже в домике на окраине.
Хозяйка домика оказалась особой говорливой и, разомлев от внимания столичной журналистки, в мельчайших подробностях пересказала все слухи, что ходили среди селян и военных по поводу нападения на Ибарицу и лагерь биологов. Когда же Мирьяна, поохав для приличия над рассказом хозяйки, выразила желание самолично взглянуть на мертвую деревню, та пообещала отрядить ей в помощь своего пятнадцатилетнего племянника, известного сорванца, знающего все горные тропки и способного провести к интересующему месту мимо всех армейских постов.
Племянник по имени Стевен был юношей практичным, с малолетства подрабатывал, проводя туристов по заповеднику, и всего за двадцать марок согласился доставить Мирьяну до нужной точки. На том и порешили. Стевен получил половину суммы в задаток и пообещал зайти за журналисткой к семи утра.
Однако на этом везение кончилось.
На рассвете запыхавшийся подросток сообщил, что за ночь ситуация резко изменилась. В округу на грузовиках доставили два батальона спецназа из самого Белграда, которые тут же принялись прочесывать леса. Как слышал Стевен, ищут пилота сбитого американского “ стелса”.
Десять марок он честно вернул и посетовал, что пока не может ничем помочь – связываться с десантниками не стоит. Позже, когда все уляжется, он выполнит свое обещание.
Мирьяна сильно удивилась, но виду не подала. О сбитом “F-117A” было известно давно. Несколько дней назад средства массовой информации Югославии твердили об этом без умолку, демонстрируя по всем телеканалам обломки новейшего истребителя. Но НАТО и США заявили, что летчика удалось спасти. А за прошедшие три дня никакой другой “невидимка” сбит не был.
Вырисовывалась парадоксальная ситуация – даже если предположить, что западные лидеры солгали, то как спустя столько времени югославы узнали, что пилот жив и его следует искать именно в этом районе?
Без “крота” в штабе НАТО такое невозможно. Но “крот” сообщил бы о провале спасательной операции гораздо раньше, не стал бы тянуть с подобным известием три дня...
Неужели летчика сдали свои же? Мирьяна почувствовала знакомую дрожь, предшествующую расследованию по-настоящему убийственного сюжета. Нюх на такие дела у нее был отменный.
– Слушай, Стевен, – как бы невзначай поинтересовалась журналистка, – а в этих местах легко спрятаться?
– Смотря кому, – рассудительно заявил подросток. – На равнине не очень... Будь я этим летчиком, пошел бы туда, в горы... – он махнул рукой на юг. – Там Косово. И места почище наших – одни болота да горы.
– Не говори глупостей, – прервала племянника тетушка. – Там без проводника и дня не протянешь. Гиблые места. Если животина домашняя за хребет по тропинке уйдет – все, можно обратно не ждать. В болоте утопнет или со скалы сорвется. После войны там шахты были, да взрыв какой-то произошел, вот их и закрыли. С тех пор туда никто не ходит.
– Что за взрыв? – поинтересовалась Мирьяна.
– Да кто ж его знает! – отмахнулась хозяйка. – То ли газ взорвался, то ли с динамитом перемудрили, когда новую шахту делали... Народу погибло – ужас сколько! Почти шестьдесят человек. Вот выработки и прикрыли. Это еще при Тито было. Поговаривают, что начальника шахты и главного инженера потом расстреляли. Тогда с этим строго бь1ло...
На следующее утро Мирьяна объявила, что уже достаточно отдохнула и собирается возвратиться в Белград. Простившись с хозяйкой и Стевеном, она выбралась на проселочную дорогу до Трепчи, где всего за несколько динаров ее бы подбросили до железнодорожного вокзала.
Перейдя мостик, журналистка через лесок обогнула село и пошла по еле заметной тропинке в гору, оставляя район поисков американского летчика по левую руку от себя и запоминая обратную дорогу. Повторить судьбу туристов ей не хотелось.
Но без риска качественный репортаж не получится.
Пройдя в глубь болота около километра, Влад выбрал островок посуше, сбросил с плеча рацию, залег у кочки и направил ствол автомата в сторону вражеского лагеря. Туман глушил все звуки, был слышен лишь посвист ветра, да капли дождя шуршали в осоке.
Радостный Кудесник улегся рядом.
– Когда попробуем выйти на связь?
– Надо сначала добраться до какой-нибудь вершины, – буркнул Рокотов. – Посмотри pa – – пию. Сможешь на ней работать?
Коннор откинул панель, включил на несколько секунд фонарик и провел пальцем по тумблерам.
– Нет проблем. Модель старая, нас учили работать на подобных еще в летной школе. Мощности хватит.
– Замечательно. Диапазон ваш?
– Ага. С хорошей антенной я с Брюсселем связаться смогу...
– Брюссель нам не нужен, – проворчал биолог. – Передачу легко засечь?
Джесс мрачнел. Упоминание о службах пеленгации не радовало. Радиостанция оказалась отнюдь не новой модели, сигнал распространялся согласно законам магнетизма – радиально во все стороны, так что избежать перехвата передачи было нереально.
Владислав заметил перемену в настроении летчика.
– Во-во! Обрадовался раньше времени. Это тебе не новейшие машинки с узконаправленным лучом. Но все равно выбора у нас нет. Придется выкручиваться с имеющимися средствами...
Коннор вздохнул и покачал головой.
– Не вешай нос... <"Don't hang up your nose” – по-английски бессмысленный набор слов> Тьфу, опять не понял! Это значит – не расстраивайся. Бедный у вас язык, – посетовал Рокотов, – не то что русский... В общем, так: перед тем, как выходить в эфир, надо продумать, с кем ты собираешься связаться и что будешь говорить. Лучше всего, если сеанс будет один-единственный... И по продолжительности не более пяти минут.
– Дерьмо, – ругнулся летчик, – это не так – просто...
– А тебе никто легкой жизни не обещал, – философски заметил биолог. – Ни твое командование, когда сюда посылало, ни я... С чем может возникнуть сложность?