Впрочем, сегодня Энди позвонил ей не для того, чтобы пожаловаться на свое невезение, а для того, чтобы пригласить Кейт на ужин.
Ужинать с ним ей не хотелось, к тому же Кейт считала, что это будет нечестно по отношению к Джо. Она так и объяснила Энди, но он принялся уговаривать ее, сказав, что если ей не хочется в ресторан, то они могли бы сходить в кино. Но и это предложение не вызвало в Кейт никакого энтузиазма. У нее просто не было настроения развлекаться, так что дело было вовсе не в Энди, с которым они были просто приятелями. Правда, иногда Кейт казалось, что Энди влюблен в нее; несколько раз он даже пытался намекнуть на возможность более тесных отношений, но Кейт сразу же ставила его на место и… продолжала с ним общаться.
— Мне кажется, тебе просто необходимо развеяться, — твердо сказала Элизабет, когда Кейт рассказала ей о звонке Энди. — Ведь не можешь же ты торчать в четырех стенах до скончания веков! Война может продлиться еще долго.
Существовала и еще одна причина, по которой Элизабет не хотелось, чтобы дочь становилась затворницей. Какие бы сильные чувства ни связывали ее с Джо, они оставались всего лишь чувствами, то есть — чем-то нематериальным, зыбким. Джо не предложил Кейт выйти за него замуж, они даже не были помолвлены и не давали друг другу никаких обещаний.
Они просто любили друг друга, но если для Кейт этого было достаточно, ее мать продолжала беспокоиться. Она, без сомнения, предпочла бы, чтобы ее дочь влюбилась в Энди Скотта, а не в Джо Олбрайта — этого одинокого альбатроса воздушного океана, для которого самолеты были важнее, чем брак и семья.
— По-моему, это будет не совсем правильно, мама, — серьезно сказала Кейт и, взяв книгу под мышку, ушла к себе в комнату. Она прекрасно понимала, что, если будет сидеть дома, война покажется еще длиннее, но сейчас ей это было безразлично.
— Не может же она запереть себя в доме и никуда не выходить! — пожаловалась Элизабет мужу, когда он вернулся с работы. — Не понимаю, почему она должна ждать этого Джо? Ведь они даже не помолвлены…
Как и многим матерям, ей хотелось для своей дочери чего-то реального. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе, — рассуждала она. — Тем более такой журавль…»
— Если я хоть немного знаю жизнь, — спокойно возразил Кларк, — то формальная помолвка и взаимное влечение сердец — вещи совершенно разные. И первое далеко не всегда подразумевает второе. А что лучше… Думаю, ты и сама это знаешь.
Джо ему искренне нравился, и он хорошо понимал, что творится в душе его дочери. Возможно, Кейт не хватало житейского практицизма, но Кларк считал, что это — дело наживное.
— Боюсь, дальше «взаимного влечения сердец» дело не зайдет, — вздохнула Элизабет. — По-моему, Джо не такой человек.
— А мне кажется, что он человек порядочный и ответственный, — возразил Кларк довольно резко: подозрительность жены была ему неприятна. — Я думаю, Джо не сделал Кейт предложение только потому, что не хотел оставить ее в восемнадцать лет вдовой.
Элизабет пожала плечами.
— На мой взгляд, — заявила она, — Джо Олбрайт вообще не из тех мужчин, которые способны сделать женщине предложение. Он слишком увлечен своими самолетами, это — единственная страсть в его жизни, рядом с которой все остальное кажется ему ничего не стоящими пустяками. Он никогда не сможет дать Кейт того, что ей необходимо. Самолеты, полеты — вот что всегда будет для него на первом месте. Услышав это мрачное пророчество, Кларк нахмурился: в словах жены определенно была доля истины.
— Вовсе не обязательно, — мягко возразил он. — Взгляни на Линдберга. Он тоже знаменитый летчик, но он женат, и у него есть дети.
— А откуда известно, что его жена счастлива? — скептически усмехнулась Элизабет.
Впрочем, вне зависимости от того, что они думали, Кейт продолжала вести себя так, как считала нужным. Все каникулы она просидела дома, с родителями, а когда в середине января вернулась в колледж, то обнаружила, что многие другие девушки выглядят столь же несчастными. За каникулы пятеро из ее подруг успели выйти замуж и проводить своих мужей на войну, около дюжины девушек с курса обручились с будущими солдатами, да и остальные студентки почти все встречались с молодыми людьми, надевшими военную форму. Их письма и фотографии стали предметом оживленных разговоров, которые велись в студенческом кафе и в дортуарах, но Кейт, хотя и прислушивалась к ним с жадностью, участия в них почти не принимала. Вместо этого она как следует налегла на учебу, которая помогала ей хоть немного отвлечься от мыслей о Джо.
С Энди Кейт старалась видеться как можно реже, хотя он несколько раз заходил к ней в общежитие в надежде вытащить в ресторан или в кино. Каждый раз Кейт отказывалась, однако, несмотря на это, они оставались друзьями, и в конце концов она позволила себе прогуляться с ним в парке студенческого городка. После прогулки они заглянули в студенческое кафе, и это дало Энди повод пошутить, что она все-таки «сдала свои позиции». Кейт, однако, считала, что это не настоящее свидание и, следовательно, она ничем не виновата перед Джо. Так она и объяснила Энди, но он назвал ее рассуждения глупостью.
— Почему ты не позволяешь мне пригласить тебя в какое-нибудь местечко поприличнее?! — простонал он, страдальчески закатывая глаза и лениво ковыряя вилкой засохший мясной рулет.
Грудка цыпленка на тарелке Кейт тоже была жесткой, как резина, но она мужественно старалась не обращать на это внимания. Качество еды, которую подавали в кафе, с началом войны значительно ухудшилось, но Кейт старалась убедить себя, что сейчас вся страна испытывает подобные трудности, хотя и понимала, что это верно лишь отчасти.
— Потому что мне кажется, что это будет неправильно, — ответила она. — И потом, здесь тоже неплохо.
— Неплохо? Ты называешь это — «неплохо»?! — Энди указал вилкой на свое картофельное пюре, которое цветом и консистенцией напоминало плохо размешанный обойный клей. — Каждый раз, когда мне приходится обедать в этой забегаловке, я двое суток мучаюсь животом. А обедаю я здесь исключительно из-за тебя!
В самом деле, Энди приезжал в Рэдклифф только для того, чтобы повидаться с Кейт, но она считала, что ему вовсе не обязательно мучить себя. В Гарвардском колледже, где он учился, кормили не в пример лучше, к тому же у Энди были весьма состоятельные родители, и он мог позволить себе питаться в ресторанах, где качество еды было ничуть не ниже довоенного. В принципе, Кейт была тоже не прочь вкусно поесть, но принять приглашение Энди ей мешала мысль о Джо, который в ресторан пойти не мог. Великобритания давно ввела у себя карточную систему распределения продуктов, так что даже на солидное жалованье, которое получал Джо, он мало что мог купить. Ему приходилось рассчитывать только на свой офицерский паек, а Кейт сильно сомневалась, что он очень уж отличается от того, чем кормили в студенческом кафе.
В конце концов она так ему и сказала, но Энди снова принялся умолять ее сжалиться над его бедным желудком. Некоторое время Кейт слушала его, но потом ей стало скучно. Она хорошо знала, что Энди дарил своим вниманием отнюдь не ее одну — напротив, он вел, если можно так выразиться, «активную социальную жизнь». Высокий, смуглый, с красиво очерченным подбородком и нежным румянцем на скулах, Энди был очень хорош собой, к тому же на данный момент он оказался едва ли не единственным молодым мужчиной во всем Гарварде. Девушки буквально выстраивались в очередь, чтобы пойти к нему на свидание, так что он мог выбрать практически любую из студенток. Кейт была, пожалуй, единственной, кого Энди добивался сам — добивался настойчиво и упорно, — но так и не сумел покорить.