Кейт слушала его с интересом, однако ей становилось все яснее, что пребывать в таком полуподвешенном состоянии предстоит еще очень долго…
Если не считать этого разговора, праздники они провели неплохо. Вместо полутора дней, как он планировал вначале, Джо сумел задержаться в Бостоне на трое суток, чему Кейт была несказанно рада. Они снова ездили на загородный частный аэродром, чтобы немного полетать, а потом сняли номер в одном из отелей, поэтому, когда Джо настала пора уезжать, Кейт немного приободрилась. Она даже решила, что он прав: не было особенного смысла жениться сейчас. Уж лучше подождать, пока Джо разберется со всеми проблемами и наладит работу предприятия, чтобы оно могло функционировать без его постоянного участия в текущих делах.
Новый год Кейт встречала с Джо в Нью-Джерси. Они были вместе, и это заставило ее вновь задуматься о том, как им обоим повезло. Всего год назад она оплакивала его, почти уверенная, что Джо погиб и никогда к ней не вернется. Тогда Кейт без колебаний отдала бы все, что у нее было, за то, что она имела сейчас, — за его редкие звонки и еще более редкие встречи. «Значит, — решила она, — не стоит роптать на судьбу; надо довольствоваться тем, что дает бог. Кроме того, не вечно же Джо будет так занят! Мы оба молоды, впереди целая жизнь, и многое еще может измениться».
Январь оказался трудным для обоих. Кейт тщетно искала какую-нибудь работу, чтобы хоть чем-то себя занять, а Джо вступил в серьезный конфликт с руководством профессиональных союзов. Он сам не жалел себя и требовал того же от рабочих, но, несмотря на повышенную заработную плату, далеко не все были готовы работать без выходных по двадцать часов в сутки. В результате январь обернулся для него сущим кошмаром, но февраль оказался еще хуже. Джо не только не сумел вырваться к Кейт на Валентинов день, но даже не позвонил, напрочь забыв о празднике. Местные власти по-прежнему не давали разрешения на переселение поселка, в который уперлась модернизированная взлетная полоса, и Джо почти неделю безвылазно просидел в Нью-Йорке, всячески улещивая политиков и раздавая налево и направо самые щедрые обещания.
О празднике всех влюбленных Джо вспомнил лишь три дня спустя, когда Кейт позвонила ему и, не в силах произнести ни слова, разрыдалась в трубку. К этому времени они не виделись уже шесть недель, и Джо, исполнившись раскаяния, пригласил Кейт приехать к нему на неделю. Он и сам чувствовал себя довольно одиноко и сильно скучал без Кейт. Однако ему по-прежнему приходилось работать по восемнадцать-двадцать часов в день, не исключая суббот, воскресений и праздников, и он знал, что выкроить для нее даже час или два будет очень трудно. Джо буквально разрывался между необходимостью делать дела и желанием быть рядом с Кейт.
Впрочем, все оказалось не так плохо, как ему представлялось. Кейт решительно взяла на себя заботу о его бумагах, которых накопилась целая куча, и хозяйничала у него в офисе, пока Джо носился с одного строящегося объекта на другой. Правда, на протяжении дня он видел ее лишь изредка, но Кейт это, похоже, не смущало. Она выглядела довольной и даже счастливой, к тому же по ночам они могли спать вместе, а это было уже немало. Завтракали они тоже вместе, но потом Джо исчезал и обедал и ужинал уже на бегу, а то и вовсе забывал поесть. Только однажды он сводил Кейт в ресторан, а потом долго мучился из-за потраченного времени.
Вернувшись в Бостон, Кейт объявила родителям, что переезжает в Нью-Джерси и поступает на службу в офис Джо. Она объяснила это тем, что ей надоело бездельничать, а сейчас, после войны, найти какую-нибудь другую работу практически невозможно. Из соображений приличия Кейт сняла для себя номер в отеле, однако фактически она жила с Джо в его квартире и была очень этим довольна. Джо такое положение дел тоже устраивало. По крайней мере, Кейт перестала жаловаться, что они почти не видятся. Теперь он каждый вечер возвращался домой, и они проводили ночь вместе, а утром вместе же ехали на завод.
И Джо, и Кейт были рады, что нашелся хоть какой-то выход, однако у ее родителей он вызывал серьезные сомнения. С самого начала они были против того, чтобы Кейт ехала к Джо в Нью-Джерси, но запретить ей они не могли: Кейт уже исполнилось двадцать три года.
И все-таки Элизабет никак не могла смириться с тем, что ее дочь живет с человеком, с которым она не состоит в законном браке.
Между тем в июне исполнился ровно год с тех пор, как Джо вернулся домой, однако за все это время он ни разу не заговорил с Кейт о помолвке или браке. Она, впрочем, тоже вспоминала об этом нечасто. Работа в офисе захватила ее, и она была загружена работой почти так же сильно, как Джо. Лишь в августе они взяли неделю отпуска и поехали отдохнуть на мыс Код вместе с родителями, однако Кейт почти сразу начала жалеть об этом. Элизабет была очень сердита и на Джо, и на Кейт. Ей не нравилась их безнравственная, внебрачная связь, к тому же она боялась, что Кейт может забеременеть, и у нее не было уверенности, что даже тогда Джо на ней женится. Каждый раз, когда он попадался ей на глаза, в Элизабет с новой силой вспыхивали злость и раздражение.
Джо в ее присутствии тоже чувствовал себя как нашкодивший мальчишка. При виде Элизабет ему хотелось убежать куда-нибудь и спрятаться. Казалось, она обвиняла его, даже когда не произносила ни слова, и от этого Джо сразу становилось очень неуютно и муторно на душе. Кейт было жаль его, но тем не менее она не могла не признать, что мать во многом права. В результате, она буквально разрывалась между любовью к Джо и к родителям.
В конце концов Элизабет поручила мужу переговорить с Джо, так как сама она боялась не выдержать и сорваться. Кларк тоже был не особенно доволен тем, как складывается жизнь у его дочери: по его мнению, они что-то не слишком торопились с помолвкой. Кларк знал, что компания Джо не только освоила производство новых современных самолетов, но и начала приносить солидную прибыль, однако у него по-прежнему не было ни минуты свободной.
— Ты слишком много работаешь, сынок, — сказал Кларк, медленно идя рядом с Джо по мелкому песку океанского побережья. — Я понимаю, что тебе все это интересно, но… Так и жизнь пройдет. К тому же ты слишком торопишься, а когда спешишь, легко совершить ошибку, которую потом будет трудно исправить. Думаю, ты понимаешь, о чем я…
Джо кивнул. Он сразу догадался, что речь идет о Кейт, но по его глубокому убеждению у них все было нормально. «Несомненно, это миссис Джемисон мутит воду», — подумал он.
— Я уверен, мистер Джемисон, что со временем все войдет в свою колею, и тогда я буду посвободнее. Но не сейчас. Ведь мы только начинаем!
Я понимаю, — кивнул Кларк. — Молодое предприятие, молодой руководитель… Но поверь мне, старику: молодость пройдет очень быстро, ты и оглянуться не успеешь. Так что наслаждайся ею сейчас, пока не стало слишком поздно.
— Но мне нравится то, что я делаю, — возразил Джо. С этим было трудно спорить, и Кларк решил привести последний аргумент, нарушив обещание, которое дал жене перед тем, как удочерить Кейт. Элизабет просила его никогда не разговаривать с посторонними о самоубийстве ее первого мужа и никому не рассказывать, что он не родной отец Кейт. Ей не хотелось, чтобы память об этом подобно темной туче омрачала жизнь дочери, однако Кларк едва ли не лучше ее знал, что Кейт помнит об этом слишком хорошо. К тому же Джо не был посторонним человеком, по крайней мере — для Кейт, и Кларк решил, что он имеет право знать правду. Быть может, думал он, эта история поможет Джо лучше понять Кейт.