— Мы это знаем, — успокоил ее загадочный гость, — вы на очень хорошем счету в библиотеке.
Вера Анатольевна зарделась. Приятно, когда твои заслуги замечают. Она даже хотела сказать что-нибудь вроде «рада стараться», но не была уверена, что в данной ситуации уместна именно такая фраза.
— Надеюсь, что вы правильно понимаете свой гражданский долг, — продолжал человек в сером.
— Я... я правильно понимаю, — с готовностью подтвердила Вера Анатольевна, судорожно пытаясь сообразить, в чем этот гражданский долг заключается в данном конкретном случае.
— В данном случае ваш гражданский долг заключается, — мужчина как будто прочитал ее мысли, — в том, чтобы сообщить нам все, что вы знаете.
— Но я... я уже все сообщила людям из милиции... — растерянно пробормотала растерявшаяся женщина.
Она чувствовала, что с этими гостями ее красивая версия не пройдет.
— То, что вы рассказали им, нас не интересует, — человек в сером отмахнулся от ее слов, как от назойливой мухи. — Я же сказал вам, что мы представляем гораздо более серьезную организацию и нас интересует правда, только правда и ничего кроме правды. Поэтому мы дождались, когда уйдет ваш сын...
— Зачем? — пискнула Вера Анатольевна. Ей представились совершенно ужасные вещи.
— Ну что вы! — мужчина усмехнулся одними губами. Видимо, он все-таки действительно читал ее мысли. — Просто мы не хотели, чтобы материнские чувства помешали вам выполнить свой гражданский долг... рассказать нам правду, всю правду и только правду.
Вера Анатольевна покраснела, сложила руки на груди и рассказала таинственным гостям все, что знала. Про то, что был скандал, что ей стало плохо и что Татьяна убежала из дома ночью с ключами от квартиры Сергея. Так что она вполне могла там переночевать. Закончив свое короткое повествование, Вера Анатольевна всхлипнула и вздохнула с некоторым даже облегчением, как вздыхает, должно быть, совестливый преступник после чистосердечного признания.
— Это все... — проговорила она, ставя точку в своих показаниях.
— Я вам верю, — серьезно кивнул мужчина в сером. — Я знаю, что вы не стали бы вводить нас в заблуждение. Милицию — это куда ни шло, но нас — ни в коем случае! Еще я попрошу... если у вас есть фотография вашей покойной невестки...
— Одну минуточку, — Вера Анатольевна засуетилась.
Отдельных фотографий невестки у нее, конечно, не было, еще чего не хватало, но имелась свадебная фотография Кирюши. На этой фотографии невестка присутствовала, никак не удалось без нее обойтись. Вера Анатольевна сняла фотографию с полки, вытащила из деревянной рамочки и отдала мужчине в сером.
— Спасибо, — с чувством проговорил тот, рассмотрел снимок и выразительно переглянулся со своим напарником. — Вы исполнили свой гражданский долг. Только вот еще что...
Мужчина залез в верхний карман своего серого пиджака и достал оттуда маленький картонный прямоугольник:
— Если вдруг... совершенно случайно вы узнаете еще что-нибудь, имеющее отношение к этой истории, позвоните по этому телефону.
Произнеся эти слова, мужчина в сером сделал знак своему молчаливому спутнику, и оба загадочных визитера исчезли, оставив Веру Анатольевну в полной растерянности.
Она стояла посреди своей прихожей, наполненной стерильным запахом хлорамина, и гадала, не померещился ли ей визит людей в сером. Однако в кармане своего халата она нащупала картонный прямоугольник, на котором были напечатаны семь цифр телефонного номера. Семь цифр, и больше ничего — ни имени, ни названия организации. Но эти семь цифр неопровержимо доказывали, что визит людей в сером ей вовсе не померещился.
Из состояния глубокой задумчивости ее вывел доносящийся из-за неплотно прикрытой двери звук льющейся воды. Вера Анатольевна всплеснула руками и скрылась в ванной.
После услышанной новости по поводу своей собственной кончины я несколько прибалдела. Но, очевидно, человеческое сознание — очень сложная штука. Казалось бы, на меня столько всего свалилось за последние дни, что впору окончательно сбрендить. Ан нет, судьба все время подкидывает очередные подлянки, а я все еще кое-как держусь на плаву. Однако надо что-то делать. Ни за что не поверю, что свекровь расстроилась, узнав, что меня не стало. Скорей мерзкая баба здорово обрадовалась, как будто выиграла главный приз в лотерею. Ужасно захотелось испортить ей радость — заявиться вечером и сказать, чтобы не рассчитывала на мою скорую смерть. И поглядеть, какое у нее будет лицо...
Но по зрелом размышлении я отказалась от этой мысли. Ведь тогда придется разбираться с милицией. Ну, допустим, докажу я, что я — это я, но паспорта-то нету! Сгорел паспорт, придется новый оформлять. То есть не совсем сгорел, он сейчас у ментов. И как я объясню им, что моя сумка делала в квартире Сергея? Да еще эти люди, которые убили Артема и охотились за Оксаной Сережкиной. Они еще на мою голову навязались... Снова мысли ходят по кругу... Посидев немного, я решила, что нужно потихоньку забрать свои вещи, а главное — выцарапать из-за батареи кровные пятьсот баксов. А то вдруг свекровь с великой радости ремонт затеет, и плакали тогда мои денежки.
На этот раз я сама набрала домашний телефон. На немой вопрос Семеныча вполголоса ответила:
— Свекровь сейчас точно на работе, она за последние тридцать лет не пропустила ни одного рабочего дня, вечно этим хвасталась!
Однако дома, судя по всему, не было не только свекрови. Переждав десять длинных звонков, я повесила трубку и тяжело вздохнула:
— Мужа тоже нет. Не попасть мне домой...
— Почему не попасть? — искренне удивился Семеныч.
— Как — почему? Ключей-то у меня нету...
— Ну, ты прямо как дикая какая-то! — поразился санитар. — Как будто без ключей дверь открыть нельзя!
— Что — взламывать, что ли? — перепугалась я.
— Зачем взламывать? — переспросил Семеныч. — Зачем же имущество портить? Аккуратненько открыть можно! У Валерки-слесаря такие отмычки справные есть — любой замок откроют, а у свекрови твоей небось самый что ни на есть простой! Ты же сама сказала — она в библиотеке работает!
Я не совсем уловила связь между работой в библиотеке и замками, но меня больше беспокоило не это, а моральная сторона дела, скорее даже откровенная криминальность предлагаемого Семенычем решения. Словно почувствовав причину моих колебаний, санитар убежденно проговорил:
— Дак ничего в этом плохого нету! Если бы в чужую квартиру, так я бы ни в жисть связываться не стал, а так, к себе домой попасть — это же святое дело! Ты что же, думаешь, Валерка — взломщик, что ли? Он только для того свои отмычки держит, чтобы помочь, если у кого неприятность какая случится. Это, считай, как спасатели из МЧС. Они ведь тоже, когда человек ключи потеряет или, к примеру, замок сломается, могут и отмычками открыть, и высверлить замок, а то и через балкон или через окно пролезут... только они деньги за это большие берут. Вот, у доктора Гизенпузена с урологии сын заснул крепко, а дверь изнутри на задвижку закрыл. Роман Борисович уж и звонил в дверь, и стучал — ноль эмоций, спит сыночек, как хомяк в норе. И по телефону тоже звонили — не снимает... Жена его говорит — может, плохо стало сыночку, нужно спасателей вызывать... Вызвали спасателей, двое парней приехали, молодые, ловкие. «Если, — говорят, — ему и правда плохо стало, так мы с вас и денег не возьмем». Короче, зашли в квартиру этажом выше и оттуда на веревках к Гизенпузенам на балкон спустились, дверь балконную открыли. Тут только парень наконец проснулся, глаза протер — в квартире чужие люди! Он как заверещит — караул, грабят! А спасатели ему — будешь так крепко спать, не только вещи, тебя самого вместе с диваном из квартиры вынесут!