– Какая знахарка? – инквизитор поднял глаза и увидел рядом чумазую босую девочку лет пяти. – Какая знахарка, милое дитя? – повторил он вопрос, стараясь не напугать ребенка.
– Старая тетенька, которая лечила людей травами... – ответила девочка, испуганно косясь на Милорда. – Дяденька, а твоя собачка не кусается?
– Она кусает только еретиков! – успокоил ее монах. – А как она выглядела, эта старая тетенька?
– Я не знаю, – честно ответила девочка. – Я ее никогда не видела, она умерла до того, как я родилась. Мне рассказывала про нее моя мама, эта знахарка жила здесь, когда мама была такая маленькая, как я сейчас... дяденька, подари мне монетку!
– Держи, милое дитя! – Инквизитор протянул девочке пфенниг, она попробовала его на зубок, спрятала в рукав и с важным видом удалилась, сунув грязный палец в рот.
* * *
Оксана не помнила, как прошла по бесконечным коридорам управления, как миновала вахту.
Она пришла в себя уже на улице, когда подняла руку, чтобы остановить машину. Рядом с ней тут же остановился видавший виды «Фольксваген», но Оксана вспомнила, как герой какого-то боевика наставлял свою подругу, что нельзя садиться в первую подъехавшую машину.
Прежде это казалось ей полной ерундой, в любом случае не относящейся лично к ней, но после всех последних событий она пересмотрела свои взгляды и решила, что береженого бог бережет.
– Проезжай! – сказала она водителю «Фольксвагена» и на всякий случай отошла в сторону.
Тот пожал плечами, а Оксана пошла вдоль по улице, обдумывая свое положение.
Положение это было безрадостным.
Сначала ее задерживает полиция, ее прямо обвиняют в причастности к взрыву в поезде, называют не то террористкой, не то наемной убийцей.
Потом ее забирает у полиции еще более серьезная организация – и тут она сталкивается с соседом по дому, который ее нагло домогается и недвусмысленно дает понять, что только от него зависит ее судьба, что он может ее казнить или помиловать. И что помилует он ее только в том случае, если она придет на свидание с ним в какую-то конспиративную квартиру.
Она вспомнила его водянистые глазки, его холодные влажные руки – и вздрогнула от омерзения.
Только не это...
Но он прямо сказал ей, что если она не придет на свидание – он ее арестует и сделает все возможное, чтобы посадить по обвинению в организации взрыва в поезде...
Что же делать?
И так, и так плохо...
Оксана снова подняла руку – и рядом с ней тотчас же остановилась большая черная машина. Задняя дверца открылась, Оксана села – и с удивлением увидела, что рядом с ней уже сидит мрачный тип в коротком черном пальто.
Оксана вздрогнула.
Переднее сиденье рядом с водителем тоже было занято – там сидел коренастый парень с бычьей шеей и бритым затылком. Он повернулся к Оксане и дурашливым голосом проговорил:
– Ку-ку!
Оксана попыталась выскочить из машины, но мрачный мужчина положил тяжелую руку ей на плечо и негромко процедил:
– Сидеть!
Сказано это было таким тоном, что Оксанина душа провалилась в пятки, в глазах потемнело, и она поняла, что неприятности для нее только начинаются.
«Ничего себе влипла! – подумала она. – И вроде, как умная Маша, пропустила первую машину, но это ничуть мне не помогло... вот и верь после этого героям кинобоевиков!»
– Что вам от меня нужно? – пробормотала она, когда справилась со своим голосом.
Сосед ничего ей не ответил. Он повернулся к водителю и скомандовал:
– Пошел!
Машина сорвалась с места.
Оксана прикрыла глаза, вжалась в спинку сиденья и попросила неведомую высшую силу, чтобы все происходящее с ней оказалось сном и она проснулась у себя дома.
Но нет – открыв глаза, она увидела перед собой бритый затылок типичного «братка».
Что же это такое? Когда же это кончится? Сперва полиция, потом спецслужба, а теперь вот эти...
Новые похитители явно не относились к правоохранительным органам, уж больно криминальный у них вид.
Но им-то что от нее нужно?
Оксана повернулась к своему мрачному соседу и проговорила самым жалобным голосом, на какой была способна:
– Дяденька, вы меня, наверное, с кем-то перепутали! Отпустите меня, дяденька!
Он снова не удостоил ее ответом, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
Машина свернула на Суворовский проспект, затем на одну из Советских улиц и въехала в арку двора.
Здесь она затормозила перед крыльцом, и Оксану вывели наружу.
Она растерянно огляделась. Двор, куда ее доставили, был аккуратно вымощен гранитной плиткой, в центре его стояла кованая скамейка, на которой сосредоточенно курили двое парней в одинаковых темных костюмах, тут и там виднелись медленно поворачивающиеся камеры видеонаблюдения.
Металлические ворота, через которые они только что въехали, закрылись, отгородив их от внешнего мира.
Мрачный тип схватил Оксану за локоть и втащил на крыльцо. Оксана едва держалась на ногах и, если бы мужчина не поддерживал ее, свалилась бы, как тряпичная кукла.
Дверь перед ней распахнулась, и ее втолкнули в просторный, ярко освещенный холл.
Прямо напротив входа стоял худощавый брюнет с черной щетиной на щеках. Доставивший Оксану мрачный тип обратился к нему:
– Вот она. Доставлена, как приказано, в целости и сохранности.
Брюнет окинул Оксану равнодушным взглядом, кивнул и коротко бросил:
– Свободен!
Затем он взял Оксану за локоть и повел куда-то по коридору.
Вскоре они остановились перед лифтом.
Брюнет нажал на кнопку, дверцы лифта плавно раздвинулись, они вошли в него, и кабина заскользила – не вверх, как ожидала Оксана, а вниз, под землю.
Двери лифта снова открылись, и Оксана с провожатым оказалась в таком же коридоре, как первый. Они шли по нему минут пять и наконец вошли в почти пустую квадратную комнату. Из мебели здесь был только привинченный к полу стул, на который небритый брюнет и усадил Оксану, после чего удалился.
Оставшись одна, Оксана огляделась по сторонам.
Впрочем, разглядывать здесь было нечего: кроме стула, в комнате не было никакой мебели, только ровные стены, выкрашенные депрессивной бледно-зеленой краской, да несколько ярких люминесцентных светильников на потолке. Впрочем, была еще одна деталь: в углу, на высоте человеческого роста, в стене была небольшая решетка, видимо, закрывающая вентиляционное отверстие.
Оксана встала со стула (ноги ей, к счастью, не связали), подошла к этой решетке и заглянула в нее.