За решеткой было темно, и отверстие слишком маленькое – в него не пролез бы не только взрослый человек, но даже ребенок.
Зато из этого отверстия доносились голоса. Видимо, какой-то случайный фокус системы вентиляции.
– Шеф, ее доставили! – проговорил грубый, хриплый голос.
– Ну, пойдем посмотрим на нее... – отозвался мягкий баритон, каким, должно быть, разговаривал со своим хозяином Кот-в сапогах.
Голоса за решеткой затихли, и Оксана кинулась на свое место.
Она едва успела сесть на стул. Буквально в следующую секунду дверь комнаты распахнулась, и в нее вошли два человека: уже знакомый ей небритый брюнет и полноватый мужчина лет сорока в солидных золоченых очках.
– Это она? – осведомился этот последний, разглядывая Оксану как редкое насекомое.
Он оказался обладателем того самого кошачьего баритона. И сам он был похож на кота – на большого, самодовольного сиамского кота в золоченых очках.
– Так точно, – по-армейски четко ответил брюнет.
– Где деньги? – спросил похожий на кота тип, подойдя вплотную к Оксане.
– Деньги? – переспросила она удивленно. – Какие деньги?
– Не валяй дурака! – крикнул брюнет, зайдя с другой стороны, и угрожающе взмахнул рукой. – Отвечай, где деньги?
– Не гони лошадей, Константин! – поморщился мужчина в очках. – Лучше принеси нам стулья. Разговор предстоит долгий.
Брюнет послушно удалился.
Мужчина в очках наклонился к Оксане и мягко, доверительно проговорил:
– Ты же видишь, что это за человек? Я тебе советую – лучше сразу скажи, где деньги, пока не поздно! Пока он не увлекся процессом... он ведь как акула – если почувствует запах крови, становится сам не свой... я сам его иногда боюсь!
– О каких деньгах вы говорите? – растерянно спросила Оксана. – Я ничего не понимаю...
– Зря ты так... – Мужчина вздохнул и развел руками. – Я тебе хотел помочь, но ты не понимаешь хорошего отношения... это нехорошо!
Дверь снова открылась, вернулся брюнет с двумя стульями.
Оба мужчины сели напротив Оксаны. Очкастый глубоко вздохнул и снова спросил:
– Где деньги?
– Пожалуйста, объясните, о чем вы! – взмолилась Оксана. – Сначала меня допрашивали в полиции, потом в какой-то спецслужбе... Но они хотя бы объясняли, что им нужно, их интересовали подробности взрыва в поезде... ни о каких деньгах они не говорили...
Мужчины переглянулись.
– Спецслужба, говоришь... – протянул очкастый. – Это нехорошо...
– Шеф, я ей быстро язык развяжу! – Константин вскочил со стула, сунул руку в карман пиджака.
– Константин, я же тебя просил – не гони лошадей! – остановил его очкастый. – Ты слышал, что она сказала? Ее пасет спецслужба. Если она исчезнет – они будут землю рыть носом. Так что придется работать аккуратно...
– Я и аккуратно могу! – оживился Константин. – Обещаю, никаких следов не будет...
– Ну да, как тот раз, с этим курьером из Новочеркасска. Тогда ты тоже обещал, что следов не будет!
– Ну, сколько можно мне об этом напоминать! – обиделся Константин. – Ну, тогда я увлекся...
Мужчина в позолоченных очках задумчиво потер переносицу, скользнул по лицу Оксаны равнодушным взглядом и мотнул головой:
– Константин, выйдем! Нужно поговорить!
Небритый брюнет злобно зыркнул на Оксану и вслед за шефом вышел из комнаты.
Едва дверь за ними закрылась, Оксана вскочила со стула, подкралась к вентиляционной решетке, встала на цыпочки и прислушалась.
Из-за решетки доносились приглушенные, но вполне различимые голоса, в которых она узнала голоса только что допрашивавших ее мужчин.
– Шеф, позвольте мне ее как следует прижать! – донесся из-за решетки хриплый голос Константина. – Я вам точно говорю – она через пять минут расколется!
– Костя, ты иногда головой думаешь или только кулаками? – оборвал его мягкий баритон очкастого. – Ты хоть слушал, что она говорила? Она под колпаком у Конторы. Я тебя знаю, после твоих методов допроса ее придется закатать в бетон. А если она исчезнет – Контора будет рыть землю носом и выйдет на нас. Ты представляешь, как это понравится Михаилу Степановичу?
– А тогда какого черта мы ее вообще взяли?
– Костя! – очкастый тяжело вздохнул. – Учись думать! Что нам сейчас нужнее всего?
– Вернуть пропавшие деньги...
– Верно, деньги пропали, и деньги большие. Михаил Степанович очень недоволен. Но нам нужно не только найти и вернуть эти деньги, нам нужно узнать, кто за всем этим стоит...
– Да она и стоит! – выпалил Константин. – Если она единственная выжила, значит, она и украла деньги...
– Костя! – взмолился шеф. – Думай же ты головой! Кто она вообще такая? Как она могла одна провернуть такую операцию?
На этот раз Константин промолчал, и его шеф продолжил:
– Костя, давай рассуждать логично, хоть ты к этому и не привык. Наши люди перевозили из Москвы, от Костыля, большие деньги. Деньги черные, предназначенные сам знаешь для чего. Об этом никто не знал, кроме нас, Костыля и, разумеется, Михаила Степановича. Тем не менее кто-то устроил взрыв в вагоне, курьер и охранник погибли, а деньги пропали...
Константин снова перебил шефа:
– Из всех пассажиров трех купе выжила только она, значит, она и украла эти деньги...
– Костя! – взмолился шеф. – Ну подумай же хоть немного! Конечно, она в этом деле замешана, но одна она не смогла бы ничего сделать. Ну, куда бы она чемоданчик с деньгами дела? Ведь она на виду была... А я узнавал, у нее все вещи сгорели. Как ушла с маленькой сумочкой – так и была с ней. И что это значит?
– И что? – тупо переспросил Костя.
– А то, – веско сказал шеф, – что в поезде у нее должен быть сообщник. И нам нужно его найти. Если мы найдем этого сообщника – мы найдем и деньги, а главное...
Оксана вслушивалась в разговор, стараясь не пропустить ни слова, – и удивлялась все больше и больше.
Выходит, в том же поезде, где ехала она, даже в том же самом вагоне, ехал не только вице-губернатор Туманов, но еще и какой-то курьер криминальных структур, перевозивший большие деньги... как все перепуталось!
– Шеф, я ее расколю, узнаю, кто этот сообщник...
– Ничего ты не узнаешь! Дослушай меня! Я тебе еще раз повторяю: про деньги знали Костыль, Михаил Степанович и мы с тобой...
– И еще курьер с охранником...
– Они вне подозрений, потому что оба погибли, трупы их опознаны. Смерть – это самое надежное доказательство их невиновности. А вот денег даже следов там не нашли. Значит, кого подозревает Михаил Степанович?