– Невероятно выглядит, правда? – тихонько проговорил он. – Мне тоже так показалось, когда господин Рабода меня забрал сюда. Знаешь, Таган, он мог устроиться так гораздо раньше. Но не хотел. Только когда ему понадобились большие деньги. Он удивительный человек.
– В последний раз, когда мы виделись, я нагрубил ему, – сказал Таган, вздыхая. Он начинал оживать. Протянул руку, взял чашку. Гийан тотчас наполнил ее.
– Ему почти все грубили, – сказал Гийан успокаивающе. – Это ничего не значит.
– Кто еще придет? – спросил Иза.
– Будут человек пятнадцать. Из нашего класса – девять или десять… Я точно не помню.
Иза Таган устало зевнул, выпил горячего и сказал зачем-то:
– У нас вчера рабочего лазерной пилой покалечило…
– А, – сказал Гийан. И дернул носом в знак сочувствия.
В этот момент пришла Оале Найу. В платье, рабочей куртке и жутких сапожищах. Сапожищи она бросила в прихожей, накрыла их курткой и на легких носочках вбежала в комнату. Оале показалась Тагану такой же несуществующей, как вся прочая красота.
– Иза! – воскликнула она. – Как хорошо!
«Что хорошо?» – подумал он тупо.
Невесомые руки огладили его виски, шелковистые губы коснулись его щеки, и вдруг он вспомнил, как задел его по этому же самому участку кожи тот улетающий ввысь лоскуток ткани. Сколько раз с тех пор поменялся кожный покров у него на щеке? Но вот надо же – каждая клетка, прежде чем состариться и отмереть, успевала передать той, что созревала ей на смену, память о том прикосновении. И когда миг настал – все разом воспряло и вспомнилось.
И тотчас окружающая красота перестала быть чужой и несуществующей; странный, неприятный незнакомец, которым ощущал себя Иза, осыпался, точно короста, – и под грубой оболочкой обнаружился истинный Таган, одноклассник Оале и Гийана, один из лучших учеников Рихи Рабоды.
«Так вот для чего все это было нужно», – подумал он, теперь уже с совершенно ясной головой. И схватил Оале за талию, так что она пискнула и сказала очень грубым голосом, подражая кому-то, кто явно был ей очень симпатичен:
– Убери пассатижи!
Чуть погодя в гостиную вошел Риха Рабода – в развевающемся, пестром, очень богатом. Он шел быстро, широко, разводя заранее руки, и ученики бросились к нему. Неожиданно сильными пальцами он взял их за плечи, чуть встряхнул и отпустил.
– Отлично! – проговорил он, завершая свое энергичное приветствие, и Иза Таган поразился тому, какой молодой у него голос.
Рабода опустился на полудиванчик, и Гийан подал подушку ему под локоть. Глянув на Тагана, Риха Рабода негромко произнес:
– Если у тебя есть ко мне вопрос, задай его прямо сейчас, потому что потом будет неудобно. Все-таки – встреча моих учеников. Будем болтать о разной ерунде.
– Адвоката убила его любовница? – спросил Таган.
– Нет, конечно… Завтра или послезавтра кое-что об этом появится в газете.
– Я хотел сказать… Мне жаль, что я так грубо отзывался об этом человеке, – вымолвил Иза Таган. – Он выглядел слишком благополучным.
– Как я? – осведомился Риха Рабода.
Таган покачал головой.
– В вашей роскоши есть что-то убийственное, господин Рабода. Вы как будто нарочно развели эту чрезмерность… Как будто поливаете и удобряете цветы на болоте. Это опасно.
– Отчасти ты прав, – согласился Рабода.
– Уверен, что я прав! – горячо продолжал Таган. – Чем вы занимаетесь? Взламываете сетевые газеты, даете людям советы – как сберечь деньги, как не сдохнуть? Можно поступить еще проще. Начните печатать рекомендации по убранству именинных тортов или по украшению церемониальных одежд… Это тоже облегчит им жизнь. И будет, кстати, не так опасно.
– О чем ты? – подобрался вдруг Гийан Галаваца.
– Я? – Таган резко повернулся в его сторону. – Да о том, что никому это не интересно! Ну, обокрали кого-то. Ну, довели до самоубийства честного человека. Ну, застрелили адвоката, который выигрывал процессы… Нашим рабочим, например, до этого дела нет. Был бы сахар – покупали бы сахар. Просто его у нас не продают. Не завезли.
– Ты знаешь что? – вполголоса начал Гийан, но господин Рабода коснулся его руки и заставил замолчать.
– Нет, Гийан, он отчасти прав. Все наши разоблачения имели смысл год-два назад, а сейчас они превратились в рутину и скуку. Но свое дело взломанные газеты сделали.
– Сберегли два-три семейных состояния? – поинтересовался Таган.
– Отнюдь, – заявил учитель. – Недавно ко мне заходил один человек. Отец моего ученика. Из теперешних. Самый обычный ребенок, но безнадежно испорченный непрерывными изменениями идеалов и учебных планов. Ему просто не повезло, бедному. Как и многим другим. Его отец пытался дать мне взятку. Он хотел устроить сына в военную академию, но туда, как нетрудно догадаться, не берут тех, кто плохо закончил школу…
Иза поморщился.
– Не удивлюсь, господин Рабода, что вы охотно приняли деньги. Ради общего дела – и все такое.
– Именно! – обрадовался чему-то Рабода. – Я согласился на взятку. Но сначала мы как следует поговорили…
Он быстро огляделся в комнате, как будто ожидал увидеть там кого-то еще, кроме трех своих учеников.
– Думаю, настало время, когда нам потребуется оружие. Все деньги, какие возможно, переводим на несколько счетов в эльбейских банках. На имя Оале Найу.
– Почему? – спросила она.
– Потому что у тебя уже есть счет в эльбейском банке, не так ли?
– Я не понял, – проговорил Иза Таган медленно, – при чем тут оружие? Какое отношение оно имеет к нашей деятельности?
– Пока – никакого, – весело ответил учитель, – но когда мы его купим – то самое прямое. Естественно, покупать следует не здесь. И даже не на Овелэ. Где-нибудь на другой планете. Там же хорошо бы нанять десяток человек, разбирающихся в тактике. Отец моего двоечника – заместитель военного министра. Очень хороший офицер. Кстати, Таган, он помнит твою витую колонну…
* * *
На празднике никаких важных разговоров, естественно, не велось. Скоро пришли еще трое одноклассников, потом бывшие ученики из параллельного класса и один – учившийся классом младше, Оденпа – он работал уборщиком в крупной фирме, имевшей смешанное стенванэйско-овелэйское управление. Фирма изготавливала компьютеры самых разных конфигураций. Оденпа появлялся в доме Рабоды почти каждую неделю, принося длинные списки – целыми днями он следил за тем, кто приезжал в главную контору фирмы и как долго там задерживался. Гийан страдальчески морщился всякий раз, когда его видел.
«Страшный дурак», – шепнул он Оале, прежде чем ответить на приветствие Оденпы.
«Но полезный и добросердечный», – ободрительно прошептала она в ответ.