— Мы их били всегда, — отрезал лорд Кадви, в котором от избытка эля проснулась несвойственная ему воинственность. — И снова побьём, как сунутся!
— Ах, ну что вы говорите, мой милостивый лорд, посудите сами — ещё и андразийцев бить? Теперь-то? Не до того нам…
Адриан ощутил на себе взгляд и, поспешно отвернувшись, потянулся к чаше с вином. Она пустовала, и он подозвал пробегавшего мимо слугу. Когда чаша снова оказалась наполнена, взгляда на себе он больше не ощущал. «Кто это, — подумал он, — кто на меня смотрел? Рейнальд Одвелл? Или лорд Индабиран? Или…
Или, леди Алекзайн, это были вы? Снова?»
— Не говоря уж о том, — воодушевлённо продолжал лорд Бьярд, — что коммерческая выгода сего предприятия не подлежит никаким сомнениям. Мне, право слово, досадно, что никто прежде не додумался до такой простой вещи, как торговля с андразийцами! У них ведь совсем нет шерсти. Вы не знали? Они не выращивают овец, Гилас их знает почему.
— То-то всё в волчьи шкуры рядятся, будто дикари какие, — хохотнул кто-то, уловивший отголосок разговора.
— И не только шерсть, также хлопок, пшеница, тмин, железо, наконец…
— Железо? Вы, Бьярд, собираетесь торговать с нашими врагами железом? Чтобы потом они ковали из него мечи, которыми будут рубить наши головы?
— Ах, знали бы вы, лорд Кадви, что они дадут взамен… знали бы… — проговорил лорд Бьярд с пьяной полуулыбкой и загадочно покачал головой, разжигая этим жестом всеобщее любопытство и одновременно отказываясь это любопытство удовлетворить. На все расспросы он ответил лишь, что глупые варвары отдадут за необработанную сталь нечто такое, чем можно убить в сто раз больше врагов.
— Порою мало иметь одно лишь железо, — таинственно улыбаясь, пояснил лорд Бьярд. — Требуется знать ещё, как выковать из него меч. Они не умеют ковать мечи из своего железа — по счастью, мои лорды, по великому для нас счастью!
— Ну ладно, а чего ты ждёшь теперь от Одвелла? — требовательно спросил Кадви, перейдя в запале на «ты», чего лорд Бьярд, впрочем, не заметил.
— Сущей малости. Всего лишь сущей малости, мои лорды, от которой зависит будущее величие Бертана.
— Денег, — фыркнул лорд в зелёно-оранжевом.
Лорд Бьярд насупился.
— Я строю корабль, мои лорды. Так-то! Не утлую лодчонку вроде тех, на которых к нам приходят андразийцы, и не рыбацкую шлюпку. Настоящее судно, по фарийским чертежам. Мне и строит его фарийский мастер, он уверяет, что даже у него на родине таких судов покамест почти нет, ибо всем вам известна прижимистость этого народца… И до чего же странно порою рассуждают боги, мои лорды: один народ богат, но глуп, другой — умён, да скуп… и лишь Бертану достанет и ума, и смелости воспользоваться мудростью одних и богатством других! И победить, вследствие того, обоих!
— Вы явно посещали учёные дома при храмах Лутдаха, лорд Эли, — язвительно вставил кто-то. — Попроситесь к лэрду Одвеллу в советчики, может, придумаете, как справиться с мальчишками Эвентри. Оно сейчас, знаете ли, как-то насущнее.
— Я работаю на отдалённую перспективу, — туманно поведал Эли Бьярд, и никто, кроме него, не понял, что он хотел этим сказать.
А пожилой менестрель тем временем пел. Пел о том, кто поступал как хотел, а не как было должно.
«Отвергнув бога и людей, презрев жену и мать,
Перед самим собой тебе теперь ответ держать».
И тут умолк беспутный сын, потупив дерзкий взор,
И для ответа сил найти не может до сих пор, —
спел он и, взяв финальный аккорд, опустил лютню.
— Так вы строите корабль, лорд Эли? — спросил Адриан, перекрывая жидкие аплодисменты и звон монет, бросаемых на каменные плиты пола к ногам менестреля — песня понравилась. — Правда, настоящий корабль?
Он старался, чтобы у него горели глаза. Он не знал, как это сделать нарочно, но думал, что у него получается, потому что его в самом деле потряхивало от возбуждения. Лорд Бьярд обернулся к мальчику, сидевшему по правую руку от него — тому самому мальчику, который так взбудоражил этот зал несколько часов назад и о котором все уже позабыли, и снисходительно улыбнулся ему. Ну в самом деле, что может быть естественнее мальчишки, с любопытством спрашивающего о стоящемся большом корабле? Почитай, уже мечтает, как бы на нём поплавать. Да только не удастся, потому что корабль строит Бьярд, септа клана Одвелл, а мальчишка — из клана Эвентри…
Адриан с такой ясностью читал все эти мысли на лице лорда Бьярда, что успел — всё-таки успел — развеять его зарождающееся подозрение, робко улыбнувшись и умоляюще добавив:
— Я никогда не видел настоящих кораблей. Только на картинках…
Лицо лорда Бьярда разгладилось. Он был, в сущности, неплохим человеком, больше торговцем, чем воином, и любил детей — у него было семеро своих, в которых он души не чаял.
— Это будет самый красивый корабль из всех, что ты видел на картинках, — милостиво улыбнувшись, ответил он. — А может, и того лучше. И он сможет плыть так далеко, как ни один корабль до того не плавал. До самой Андразии.
— А это далеко? — Адриан наморщил лоб, пытаясь изобразить, будто прикидывает.
— Смотря откуда мерить, мой мальчик. Я вот, знаешь ли, и хочу попросить лэрда Одвелла, чтоб обеспечил мне стоянку в одном из своих прибрежных городов. Мой фьев находится на западе, и чтобы плыть в Андразию, моей «Светлоликой Гилас» придётся обогнуть с севера весь Бертан, до самого Хэдлода, что почти равно расстоянию от Хэдлода до Андразии…
— «Светлоликая Гилас»? Это так называется ваш корабль?
— Так, мальчик. Тебе нравится?
— Боги благословят его, — ответил Адриан серьёзно. — Вы нарекли его мудро, лорд Эли, — добавил он — и опустил глаза, будто устыдившись собственной смелости. Лорд Бьярд мимолётно вспомнил, как этот самый мальчик несколько часов назад привселюдно осадил сыновей лорда Одвелла — тех самых двух задавак, что ни разу за весь пир не удостоили лорда Бьярда взглядом или словом, хотя у него было к ним важное дело. Эта мысль вызвала в нём странное смешение чувств: досаду на Одвеллов — и симпатию к этому мальчику, их заложнику, который понимал больше, чем взрослые мужчины…
«Жаль, что с его кланом так обошлись. Может, Эвентри поняли бы и оценили мой замысел быстрее», — подумал лорд Бьярд и, когда юный Адриан спросил, отчего же такие неудобства и где сейчас стоит «Светлоликая Гилас», ответил:
— В Эфрине, мой мальчик. Есть такой небольшой городок у меня в Бьярде, на самом побережье. Только она пока ещё там не стоит, я только строю её на специально возведённой верфи. Моя «Светлоликая» почти готова, я спущу её на воду весной.
«Весной», — эхом отдалось в голове Адриана, и он стиснул под столом кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в ладони. Но улыбаться он не перестал. Эфрин, город в Бьярде. Весной.
Весной из города Эфрин выйдет корабль, который отправится в Андразию, страну варваров, которые приносят в Бертан чёрную оспу. И никто из этих людей, а прежде всего сам лорд Бьярд, не осознаёт, что собирается сделать. Принято считать, что мор на Бертан насылают боги, что люди, а тем паче варвары, здесь ни при чём. Даже если сказать им правду, они не поверят, а хоть бы и поверили — не остановятся. Лорд Бьярд говорит о своём корабле так, как Анастас говорил о благе клана, так, как Том говорил об Отвечающем, так, как Алекзайн говорила о предназначении Адриана. Так, будто в мире нет ничего важнее — по крайней мере для того, кто держит речь. Бьярд отправится туда, откуда приходит оспа, и снова привезёт её. Алекзайн сказала, что Адриан должен взять у конунга корабли, поплыть в Андразию, уничтожить её, уничтожить рассадник смерти. Она не говорила, что он должен потом вернуться. Конечно, не должен… Уничтожив заразу, он должен будет умереть сам, чтобы никто и никогда больше не протянул нить между Бертаном и страной, которая несла ему смерть.