В том, что пресловутый Дракула – это реальное историческое лицо, нет никаких сомнений. Каких только злодеяний не приписали воеводе (именно так величался тогдашний правитель Валахии) Владу III Дракулу по прозвищу Цепеш! И вампирствовал не покладая рук (точнее, клыков), и сажал тысячи человек на колья, наслаждаясь агонией несчастных, и ел человеческое мясо, не говоря уже о питии крови христианских младенцев. Про колдовство и оборотничество на этом фоне даже и упоминать как-то неудобно.
Правда, впоследствии оказалось, что Влада оклеветали, как сейчас принято говорить, политические оппоненты. Зато он был едва ли не единственным из тогдашних балканских правителей, кому удалось защитить свою страну от османского ига – это и есть главная историческая правда. И цель в данном случае с лихвой оправдала использованные для ее достижения средства. Дракулу очень боялись не только внешние враги, но и внутренние. Он довольно эффективно сражался с превосходящими силами турок и умел их побеждать в, казалось бы, совершенно не подразумевающих побед обстоятельствах. Ясное дело, что туркам это не нравилось, отчего и пошло его прозвище Цепеш – Колосажатель.
Но с турками все понятно: враги – они и есть враги. Только обнаружились у господаря Влада неприятели не только на Востоке, но и на вроде бы союзном ему Западе. Венгерский король Матиаш Корвин, помышлявший о гегемонии в Восточной Европе, не прочь был разгребать жар чужими руками. Он активно пользовался услугами валашского воеводы в качестве щита Венгрии от османов, при этом пытаясь все время держать строптивого союзника под контролем. Ну и классический «конфликт хозяйствующих субъектов» из-за богатой пограничной области Семиградье (другое ее название – Трансильвания) дал о себе знать.
Венгерских потуг на гегемонию господарь Влад, понятное дело, стерпеть никак не мог. Отсюда и предательство венгров, арестовавших Дракулу, приехавшего к ним на переговоры, и его многолетнее заключение в венгерском замке (там он якобы сажал на колья птичек и крысок, но это все, как оказалось, плод фантазий венгерских придворных баснописцев), и долгое судилище (на память приходит почему-то все тот же Гаагский трибунал), закончившееся по традиции пшиком: никаких доказательств вампиризма и колдовства господаря, а такоже истребления им тысяч ни в чем не повинных христиан обнаружено не было. Аккурат в этот момент турки перешли в контрнаступление по всем фронтам, так что Дракулу пришлось немедля отпустить и даже дать ему в руки оружие для противостояния общему неприятелю.
Много было за время процесса придумано и пересказано на разные лады турецких и венгерских басен, впоследствии взятых на вооружение итальянскими и немецкими авторами, падкими, как сейчас говорят, на «жареное». Страшная история об изверге Дракуле разошлась по городам и весям. Жителей тогдашней Европы будоражили леденящие душу истории про князя-вампира и насаживание на колья. В западноевропейских традициях тех времен это считалось неприемлемой жестокостью, хотя саму эпоху особо гуманистической не назовешь. Да и политику как повод для развешивания ярлыков никто пока не отменял. И религию, кстати, тоже – по некоторым данным, в венгерском заключении Влад отказался принять католичество, а православных, как тогда говорили – схизматиков, тогдашняя римская власть не слишком жаловала.
Вот из этих источников с составными частями и возникла ужасная репутация Влада Дракулы, в действительности же – наиболее честного и последовательного (и добавим – успешного) борца с турками на Балканах. Самое же страшное заключается в том, что в его истории слишком много современного. Миф продолжает жить, от этого не становясь менее жутким. Владова известность основана не на погрызании лилейных шеек местных барышень и не на полетах нетопырем над пересеченной местностью. Дракула прославился неистовой отвагой и столь же неистовой кровожадностью, которая даже в мрачную эпоху позднего Ренессанса казалась патологической. Он был немыслимо жесток и к врагам, и к союзникам, и к подданным: рубил головы, сжигал, сдирал кожу, варил заживо, вспарывал животы, сажал на кол. Однако в те поры многие европейские государи, не говоря уже о султанах, «делали это», а слухи о тысячах одномоментно замученных оказались политическими утками. Но то, что с врагами Дракула умел управляться довольно-таки эффективно, – это сомнению не подвергалось.
Сын воеводы Влада II, он еще в детстве был отдан в качестве заложника вместе со своим младшим братом Раду турецкому султану Мехмету. Братьев заключили в крепость Эгригёз, что значит «Косой глаз». По некоторым данным, брат Дракулы был там же растлен султаном, имевшим весьма специфические привычки – достаточно сказать, что у него было сразу два гарема: состоящий из женщин и из мальчиков. После того как отец и брат Дракулы в Валахии были убиты (старший брат Дракулы Мирча был закопан живьем в землю), он то ли сбежал от султана на родину, то ли был отпущен тем с целью возвращения валашского престола под османский контроль. Но даже если это и так – то был единственный случай сотрудничества Дракулы с турками. Получив свободу и трон, он более никогда не выполнял волю султана в отличие от своего братца Раду, которого положение султанского наложника вполне устроило и который достиг на этом поприще небывалых карьерных высот. А дальше потянулись годы сражений и внутренних смут, в которых главным было – совершить невозможное.
Понятно, что при таком образе жизни Дракула не мог умереть от старости в теплой постели. Он был убит в результате заговора своего брата Раду, щедро оплаченного турецким золотом, своими же воинами. Они напали на Дракулу внезапно и проткнули его тело копьями, а потом отрезали голову и отправили Раду, а тот переслал ее своему покровителю, султану Мехмету. Не то чтоб султан коллекционировал головы своих врагов (хотя от Мехмета вполне можно было этого ожидать), просто в те времена не было других доказательств смерти человека. Султан же приказал водрузить голову на шест в центре Истанбула, еще совсем недавно бывшего Константинополем. С тех пор и повелось: чтобы убить вампира, его сперва пронзали колом (вместо копья), а потом уже отрезали голову. Зачем это было сделано – уже давно забыли, но традиция сохранилась.
Так кто такой Дракула? Одни видят в нем национального героя Румынии, защитника страны от мусульманской экспансии, борца с боярскими злоупотреблениями. Другие считают беспринципным тираном и вампиром, предтечей Сталина и Гитлера. Иван Грозный упоминался нами в этой связи не случайно: Дракула был его, если можно так выразиться, кумиром, предметом для подражания. Но не вина господаря Влада, а беда его в том, что последователи не могли правильно усвоить преподнесенный им урок. Вопрос о том, кто перед нами – тиран-вампир или всего-навсего патриот своей страны, – остается открытым.
Однако при определенном взгляде на вопрос одно не противоречит другому. Для вампиров, даже типовых киношных, характерна привязанность к земле предков, любовь, так сказать, к отеческим гробам. Об этом как о слабости Дракулы говорится в самом известном из посвященных ему фильмов – в «Дракуле» Фрэнсиса Форда Копполы. Именно это и позволяет героям фильма довольно успешно бороться с проникшим в Лондон зловещим трансильванским графом. Но если вдуматься, то в историческом контексте эта метафора перестает быть метафорой. Вампир «живет» только на своей родной почве, только в рамках своей литературной традиции. Перенесенный силами постмодернизма в чуждую ему обстановку (в современный Нью-Йорк, в мексиканскую глубинку, в лондонское высшее общество и пр.), он перестает быть собственно вампиром, а становится обычным садистом, паразитирующим на беззаботном и беззащитном социуме.