— Врать ты всегда умел, это я помню. Тогда и я тебе верну комплимент. Поверишь?
Дерек приподнял уголки губ в ироничной улыбке. Лукас подумал, что теперь он похож на патрицианца куда больше, чем десять лет назад: появилась наконец холёность и отстранённость, холодность и лёгкая снисходительность во взгляде и жестах. Таковы были его старшие братья по ордену, с которыми Лукасу когда-то приходилось иметь дело и которых он временами ненавидел. Но Дерека ненавидеть не мог. Не потому, что не хотел — просто забыл уже, как это делается.
— Во всяком случае, я вижу, у тебя всё хорошо, — сказал он. — Ты всё-таки стал патрицианским магистром…
— Да. А вот ты так и не стал владетельным рыцарем. Хотя, уверен, возможности были.
— И не одна.
— Как ты здесь оказался?
— К Годвину заехал. Надо было кое-какие дела уладить.
— Дела? — брови Дерека вопросительно приподнялись. Лукас заметил, что они почти совсем поседели — странно, в волосах седины не виднелось. — Какие у тебя могут быть дела с этим деревенщиной?
— А какие у меня могут быть дела с магистром-патрицианцем? — вздохнул Лукас. — Ровным счётом никаких.
— Это только от тебя зависит.
Лукас поднял голову. Лёгкая тревога, точившая его всё время ожидания, усилилась, и это ему вовсе не понравилось.
— Только не говори, что тебе… — начал он и умолк.
Дерек отвернулся, запахнул плотнее плащ — не традиционный белый, а чёрный с белой подкладкой, — сделал несколько медленных шагов к поручням балкона. Галдёж внизу чуть притих — видно, придумали новую забаву и сейчас вели приготовления.
— Да нет, я помню, ты больше этого не делаешь, — произнёс Дерек, не глядя на него. — Я просто хотел тебя предупредить.
«Проклятье», — подумал Лукас. Помолчал, раздумывая, стоит ли задавать вопрос, который терзал его с того самого мгновения, как он увидел Дерека в толпе придворных. Наконец, чувствуя, что этого всё равно не избежать, негромко спросил:
— Будет война, да?
— Да, — кивнул Дерек.
То, как он это сказал, объясняло многое — больше, чем Лукасу хотелось знать.
— Скоро?
— Очень скоро.
— Поэтому в Балендоре сейчас и нет герцогини?
— Герцогиня уже едет.
— Вот как, — протянул Лукас. — Так она всё-таки решилась…
— Сама она бы никогда не решилась, — коротко сказал Дерек.
Лукас помолчал, обдумывая услышанное. Потом дважды хлопнул в ладоши.
— Браво, ваше преподобие, — проговорил он. — Вот, значит, как далеко вы забрались. Гражданская война между королевскими особами. А начинали, подумать только, с мелких междоусобиц.
— Надо же было на чём-то тренироваться, — неожиданно желчно ответил Дерек, и Лукас подумал, что прежде в нём не было этой желчи.
Повисла минутная тишина, потом Дерек, не выдержав первым, раздражённо сказал:
— В жизни не поверю, что ты меня осуждаешь.
— Тебя? Да что ты, — удивился Лукас. — Напротив, я всегда тобой восхищался.
— А я тобой, — пристально на него глядя, сказал Дерек. Лукасу не понравился этот взгляд — глухое недовольство снова заскреблось в нём, но он заставил его стихнуть и насмешливо сказал:
— Но я-то просто живу как живётся, а ты, вижу, годами развивал свой талант. Оно и понятно — прибыльное дело, должно быть. Не так-то много у нас мастеров по развязыванию войн. Я всегда голову ломал — и как ты только это делаешь?
— На самом деле всё просто. У каждого человека есть слабости и уязвимые места. И если постараться, всегда можно отыскать давно брошенное зерно будущей вражды. Люди глупы, они думают, что старые обиды забываются.
— Но они ведь и правда забываются, — улыбнулся Лукас.
— Говори за себя, — улыбнулся Дерек в ответ.
Это были очень нехорошие, гадкие улыбки. Дрянные улыбки давних врагов. Хотя они ведь никогда не были врагами.
Какое-то время они смотрели друг на друга. Дерек отвёл взгляд первым и сказал с показной беспечностью:
— Впрочем, ты сам знаешь, эта война давно уже зрела. Не спровоцируй мы, спровоцировал бы кто-нибудь другой, случайно, в куда менее подходящий момент.
— И кто победит? — вполголоса спросил Лукас — он не сомневался, что патрицианцы это уже решили.
— Сначала — герцогиня.
— А потом?
Дерек скрестил руки на груди. В его голосе повеяло далёким холодком.
— Лукас, ты прекрасно понимаешь, что для твоего собственного блага тебе следует знать об этом как можно меньше.
— Я и не настаиваю. Просто не могу понять, зачем ты назначил мне эту встречу. Только, прошу, не говори, что хотел меня повидать. Мы с тобой оба уже не мальчишки.
— Да, — медленно кивнул Дерек и добавил: — А знаешь, я иногда об этом жалею.
— Ну ещё бы, — усмехнулся Лукас.
— Мы тогда… ни в чём не сомневались.
— А теперь ты сомневаешься?
Должно быть, удивление в его голосе было слишком явным: Дерек напрягся и, кажется, лишь усилием воли заставил себя не обернуться.
— Мне порой кажется, что магистром патрицианцев должен был стать ты, а не я, — проговорил он.
— И дать обет целомудрия?! — возмутился Лукас. — Вот ещё. А денег у меня и так больше, чем мне надо.
— Денег… Да, я знаю. Более десяти тысяч у ростовщиков по всей стране. Несколько земельных наделов. Дома в разных городах, хотя родовым замком ты так и не обзавёлся. Почему, кстати? Тебе ведь давным-давно пожаловали титул.
— Родовой замок тянет слишком много средств, — коротко сказал Лукас. — Я вижу, ты наводил обо мне справки, Дерек. Что ещё расскажешь?
— Ты так и не женился, хотя наплодил немало бастардов. Никем из них не интересовался. Кстати, если захочешь, я расскажу тебе о некоторых. Они уже подросли.
— Благодарствую, — холодно ответил Лукас. — Если бы я хотел, я бы сам выяснил. Что ещё?
— Успокойся, — Дерек обернулся, продемонстрировав свою патрицианскую улыбку — уголками губ. — Я не собираюсь на тебя давить. По правде говоря, на тебя и не особо надавишь. Ты в самом деле умудрился построить свою жизнь так, что у тебя почти не осталось слабых мест…
— Не почти, мессер магистр.
— У всех есть слабые места, — мягко сказал Дерек.
— Тогда почему ты всё ещё не заставил меня сделать то, что тебе нужно?
Дерек вздохнул, но тут же улыбнулся снова.
— А ты и впрямь почти не изменился. Седина не в счёт.
— Если ты говоришь о моём подходе к жизни — то, разумеется, нет.