Повисла короткая пауза, только было слышно, как колотится пестик о дно ступки. Рослин разминала траву с такой яростью, словно это был прах ее смертного врага.
— Резонно, — наконец сказал Глэйв и вдруг встал. — Так ты хочешь знать, кто я и куда иду? — Он обернулся к Эллен и добавил: — И ты тоже, верно?
— Ты тальвард и идешь домой, — сказала Эллен. — Остальное нас не касается.
— Как видишь, твоя воспитанница так не думает. Ну так что, девочка? — Он хлопнул ладонью по сумке на своем боку. — Если я скажу тебе, кто я, ты скажешь мне, кто ты? Это будет честно.
— Не держи меня за дуру, — с презрением сказала Рослин, не поднимая головы. — Я давно знаю, кто ты. Потому мне незачем спрашивать.
Глаза Глэйва коротко блеснули, и у Эллен перехватило горло. Она отчаянно стиснула ручку черпака, надеясь, если что, по крайней мере оглушить тальварда. Но тот не двинулся с места, только сказал немного изменившимся голосом:
— Не только смелая девочка, но и умная. И кто же я?
— Он эрьелен, — обращаясь к Эллен, сказала княжна — так, будто это слово ей что-то говорило.
— Как? — растерянно переспросила она. Рослин послала ей презрительный взгляд, а Глэйв, наконец улыбнувшись, кивнул и сел. Эллен казалось, что он чувствует облегчение, и вдруг ей стало страшно. Когда он поднял на нее глаза — серые, как она только теперь заметила, — страх усилился, хотя в его взгляде не было угрозы, совсем напротив.
— Девочка знает язык Тальварда, а ее опекунша — нет, — весело сказал Глэйв. — Эрьелен, по-вашему, — просто охотник за артефактами. А у нас для этого есть специальное слово. Многие у нас этим промышляют.
— У него в сумке артефакт, за который ему тальвардские некроманты обещали золотые горы, — жестко и как будто с издевкой сказала Рослин. — Ты заметила, он никогда ее не снимает? Даже спит с ней.
Глэйв снова посмотрел на нее, кажется, искренне забавляясь.
— Ну да. Именно так. Как ты все живо сообразила! Из тебя выйдет хорошая некромантка.
Рослин вспыхнула.
— С чего вы взяли...
— Я же сказал, в моей стране такие девочки, как ты, занимаются нехорошими делами. Вернее, только одним нехорошим делом. И это вовсе не то дело, которое считают нехорошим у вас, — добавил он и, подмигнув Эллен, беспечно рассмеялся. Та опустила глаза, решительно плеснула остывший суп в миску, подхватила супницу, пошла к трактирной стойке, пылая от возмущения. Глэйв постоянно позволял себе непрямые, но явные намеки, от которых ее то и дело кидало в дрожь, но так ни разу и не дотронулся до нее. Не считая того, как только что взял ее за руку... У нее до сих пор немело запястье.
— А хочешь посмотреть, что у меня в сумке?
Рослин неопределенно повела плечами, хотя и вздрогнула при этих словах.
— Ну, свое главное сокровище я тебе, конечно, не покажу, — лукаво сказал Глэйв. — А то ты еще подсыплешь мне в суп своей травки и отберешь ее у меня.
— Ее? — быстро переспросила Рослин.
— Ее. Но про нее забудь. Она полезна только для могучих и старых некромантов, а такую девочку, как ты, только напугает без толку. У меня есть кое-какие безделушки, которые пригодятся тебе куда больше. Иди сюда, я покажу.
И — Эллен не поверила своим глазам — Рослин встала, отставила ступку и подошла к тальварду. Он раскрыл свою сумку, стал доставать из нее какие-то предметы, и уже через минуту они оба сидели на полу, забыв каждый о своем деле, и перебирали эти предметы, оживленно обмениваясь комментариями. Эллен смотрела на них и думала, что они похожи на дочь и отца, только что подарившего ей множество кукол, таких чудесных, что она никак не может решить, с какой поиграть прежде.
Только вот игрушки у калардинской княжны были более чем странные.
— Это веревка висельника?
— Да, веревка висельника. У меня их штук шесть или семь. Могло быть и больше, ну да их все равно за гроши берут.
— А это — язык казненного за измену? Я слышала, порчу хорошо наводить...
— Нет, не порчу, а любовный приворот. Чтобы у парня язык от волнения отсыхал, стоит ему тебя увидеть.
— Зачем мне немой любовник?
— И то верно, язык в этом деле не помешает, — согласился Глэйв и, бросив на Эллен хитрый взгляд, быстро облизнулся. Она снова вспыхнула. Ну сколько можно! Его намеки были почти дружескими и даже не очень грубыми, но они коробили ее, хотя Рослин их, похоже, не понимала.
— Коготь детеныша дракона?
— Огромного варана, девочка, но это наш секрет. Этим старым маразматикам совершенно все равно, тем более что они готовят из него лекарство от подагры — тут главное верить в успешный исход.
— А это что?
Голос Рослин звучал странно, и Эллен невольно посмотрела на то, что она держала в руке, хотя зрелище разбросанных по расстеленному плащу странных вещей не вызывало в ней ни интереса, ни удовольствия.
Предмет был совсем уж непонятный — маленький треугольник из какого-то упругого материала. Присмотревшись как следует, Эллен поняла, что это часть ушной раковины. Только не человеческой — форма больно странная. Но и не звериной, очевидно...
— Это ухо эльфа? — удивленно спросила Рослин, вертя находку в пальцах.
— Да, — улыбнулся Глэйв. — Похоже на то.
— Ты убил эльфа?
— Нет, что ты. Это, скажем так, трофей. Достался мне в результате стычки с вашими калардинскими бандитами. Не думал, что у них найдется что-то полезное, но на поясе главаря оказался не только добрый нож. Которым, видимо, он эту штуковину и отхватил.
— Эльфийская плоть может быть так же... полезна... как их кровь? — медленно спросила Рослин, продолжая рассматривать обрубок.
— Не так же, меньше. К тому же это мертвая плоть. Ты как будущая некромантка должна знать, что самые сильные заклятия разрушения творятся через созидание, а заклятия смерти — с использованием...
— Силы жизни, я знаю, — без нетерпения закончила Рослин. Она как-то странно смотрела на этот жуткий трофей — как будто с нежностью. Потом вдруг сказала: — Я хочу его.
— Дерзкая девочка. Надо сказать: я прошу его.
— Я хочу его, — сказала Рослин и подняла голову. Глэйв протянул руку, хотел потрепать ее по голове, но она отпрянула, крепко стискивая обрезок эльфийского уха в кулаке. — Я хочу его, — упрямо повторила она. — Хочу, хочу, хочу.
— Ты плохо воспитываешь свою ученицу, Эллен, — сказал Глэйв. — Ну да ничего. Если она в самом деле доберется до Тальварда и станет адепткой некромантов, они быстро выбьют из нее дурь.
— Смотри, как бы прежде я из тебя дурь не выбила разом с духом, — спокойно сказала Рослин, и Эллен содрогнулась, а Глэйв захохотал в голос.