— Я за кабелем пришел. Сначала придется отцепить семейные вагоны…
— Нет. — Ян сказал это, не задумавшись, рефлекторно. Эти кабели, эти неподвижные машины — единственное его оружие. Он чувствовал, что против него уже работают, и сдавать это оружие ни за что не собирался. — Давай подождем. Передай всем, что мы встречаемся здесь… ну, скажем, через три часа. Чтобы обсудить план разгрузки.
— Ну, как скажешь.
Ожидание тянулось очень медленно, и Яну было очень одиноко. Через передний смотровой люк он видел, как двигаются вокруг люди — как обычно. Но для него этот день был совсем не обычным. Он застал старейшин врасплох и одержал победу. Но надолго ли? Сумеет ли он удержать ее? Гадать было бессмысленно. Можно было лишь постараться справиться со своим нетерпением — сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.
— Плохо дело, — пробурчал Гизо, соскальзывая в люк.
— Ты о чем?
— Старый Ледон запретил мне ехать во второй рейс. Вот так-то.
— Но он же тебя не остановит, верно?
— Меня-то, конечно, не остановит, не обо мне речь. Я знаю, почему пошел с тобой и что все это значит. Я даже отвечать ему не стал; просто повернулся и пошел. Но много ли таких, кто сделает то же самое? Как раз сейчас главы семей вызывают всех техников и механиков. По одному. Им прикажут, они подчинятся, — и будет у нас с тобой революция на двоих. И никуда не денешься.
— Подожди, еще не вечер. Оставайся здесь и сиди на этих кабелях. Запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы пропали.
— А если кто-нибудь попробует их забрать? Кто-нибудь из наших же?
— Не отдавай. Даже если…
— Если придется драться? Убивать их?
— Ну нет, так далеко заходить нельзя.
— Почему же? — Гизо был необыкновенно серьезен. — Цель оправдывает средства.
— Нет. Не оправдывает. Сделай все, что сможешь, — но без вреда для других.
Люк с лязгом захлопнулся; Ян услышал, как Гизо задраивает его изнутри. Спрыгнув с лесенки танка, он спокойно и уверенно пошел в сторону купола. Толпа большей частью разбрелась, но людей вокруг было еще довольно много. Они смотрели на него с любопытством — и отворачивались, когда он пытался заглянуть им в глаза. Это народ пассивный, привыкший выполнять приказы, — с ними никаких проблем возникнуть не должно. Разбираться надо со старейшинами.
На этот раз ни одного проктора у входа не было. Это хорошо, лишние хлопоты ни к чему… Ян тихонько толкнул дверь и вошел. Они были здесь, все главы семей, и настолько увлеклись своей перебранкой, что даже не заметили появления Яна. Он стал слушать.
— Убить их всех — вот тебе и весь сказ! — Голос Тэкенга дребезжал — старик, наверно, охрип от крика.
— Ты просто дурак, — возразила Градиль. — Чтобы управляться с техникой, нам нужны обученные люди. Мы должны просто приказать им — и они подчинятся. Сейчас ничего другого не нужно. Потом, когда он будет мертв, — мы их накажем, по одному. Мы им все припомним.
— Никого вы не накажете, — сказал Ян, шагнув вперед. Он был настолько же спокоен, насколько присутствующие разъярены. — Вы по бестолковости своей просто не хотите понять, в каком положении мы оказались. Если корабли не придут, то мы не получим ни запасных частей, ни горючего. Все наши танки, все тягачи-электростанции один за другим выйдут из строя — и тогда все мы покойники. Но если корабли придут — им будет нужно все зерно, какое только мы сможем собрать. Им оно будет нужно для голодающих людей, а нам — потому что это наше единственное средство…
Градиль плюнула ему в лицо. Плевок попал в щеку и потек наискось через рот. Ян утерся кулаком и постарался сдержаться, а она закричала:
— Ты будешь делать то, что мы велим! И чтобы не было больше этих твоих «делайте-это-делайте-то»! Мы — главы семей! И мы заставим подчиняться нам!.. Второго рейса не будет! Ты станешь…
— Слушай ты, дура старая! Ты не поняла, что я сказал? Неужели ты настолько глупа, что не можешь сообразить — ничто здесь не шевельнется, пока я не позволю! У меня важнейшие детали всех ваших машин, и ни одна из этих машин не заработает, пока их не поставить на место. А я попросту уничтожу детали, вот и все!.. И все мы умрем еще раньше!.. Ты этого добиваешься?.. Можешь мне поверить, я это сделаю немедленно, если только вы не разрешите рейс за зерном. Разрешите — и я обещаю, что ничего больше не попрошу. Когда мы вернемся, вы снова будете руководить. Будете приказывать, и все будут вас слушаться. Это вас устраивает?
— Нет! — Градиль была непреклонна. — Ты не смеешь указывать нам, не смеешь распоряжаться!..
— Я ничего не указываю. Пока я только спрашиваю.
— Это не такой уж плохой план, — сказал вдруг Иван Семенов. — Мы ничего не потеряем, если они съездят за зерном. И мы обещали…
— Требуй голосования, Иван, — подсказал Ян. — Или эта корова настолько всех вас запугала?..
А Градиль вдруг успокоилась, внезапно. В глазах ее светилась все та же ненависть — но голос стал ровным, спокойным:
— Хорошо. Споры прекращаем. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что все вы согласны.
Собравшиеся смутились, не понимая внезапной перемены. Но Ян понял все. Она еще не готова раскрыть свои карты. И ей, по сути, наплевать, пойдут поезда за зерном или нет. Единственное, что ей нужно, — его смерть, и чем дольше и мучительнее — тем лучше. Отныне и впредь ему предстояло жить с этой опасностью, и он был готов.
— Я знал, что вы согласитесь с Иваном и Градиль, — сказал он. — Мы выезжаем, как только опорожнят вагоны. Нужны будут новые водители…
— Нет, — перебила Градиль. — Поедут только мужчины. Девушкам нельзя быть в такой компании. Так что никто из них не поедет. Эльжбета тоже.
Последние слова она произнесла, словно вызов, и Ян чуть было этот вызов не принял. Потом сообразил, что, если начнет настаивать, может потерять все. Он ответил с таким же холодным спокойствием:
— Хорошо. Только мужчины. А сейчас идите и прикажите всем помогать мне. Разъясните своим людям, что происходит. И чтобы никакого вранья больше не было!
— Ну зачем ты так говоришь? — обиделся Иван.
— А что? Разве это не правда? Тайные собрания, тайные суды, тайные смертные приговоры… А потом бедный дурак Риттершпах оказывается виноватым… Я не верю ни одному из вас и никого не хотел бы выпускать из-под надзора. Но все-таки идите к своим семьям и скажите им, что надо делать. Только когда каждый будет знать, что происходит, — только тогда машины заработают снова.
— Хватайте его и убейте! Сейчас же! — выкрикнул Тэкенг.
— Можете. Тогда кабели уничтожит кто-нибудь другой.
— Наверно, Гизо, — подсказал Ледон. — Он со мной разговаривал так же, как этот.
— Мы распорядимся, — сказала Градиль. — Сейчас же пойдем и все сделаем.