– Я Ящерица! Белая Ящерица!
– Это что, прозвище?
– Ну да!.. Меня так звали. А я сейчас вроде бы слышала гитару. Это ты играл?
– Я играл. Только руки замерзли…
– Поиграй еще, – донеслось из трубы. – А лучше спой что-нибудь. Ты умеешь петь?
Сколот осторожно просунул голову во вьюшечную камеру – внизу была черная, сажистая темень. Потоком воздуха несло запах гари и сырости.
– Где ты есть?
– В подвале! – донеслось снизу. – Здесь холодно и крысы.
– Разве тут есть подвал?
– Здесь склад забытых вещей. Музейные запасники.
– Давай я спущусь к тебе?
– Я сижу под запорами. А труба узкая. Ко мне не попадешь…
– А кто тебя посадил?
– Эта старуха, Валга… И еще грозилась обрядить в смирительную рубашку!
– За что?
– Хочешь, расскажу?.. Только через трубу плохо. Твой голос уносится вверх.
– Погоди, приду к тебе! Где вход?
– Через вход ко мне не попасть! – Голосок Белой Ящерицы затрепетал. – Двойная железная дверь… Подойди к окошку! К реке выходит! Я вытащу раму… Только на нем решетка!.. И смотри, чтоб никто не увидел! Валга не спит по ночам.
После дождя лестница перестала скрипеть, и Сколот, прихватив гитару, почти бесшумно спустился с чердака. Флигель давно врос в землю, и вокруг, под самыми стенами, буйно и густо поднималась малина. Он продрался сквозь заросли и не сразу отыскал единственное узенькое оконце на уровне с землей, крестообразно перехваченное массивными прутьями.
– Я здесь, здесь! – услышал срывающийся шепот. – Вот моя рука!
Стены тоже были настолько мощными, что он едва достал руку, просунув свою до плеча – ее пальцы оказались влажными и неожиданно ледяными. Разглядеть что-либо было невозможно, хотя почудилось, в полном мраке на миг засветились зеленые глаза.
– Я тебя вижу, – прошелестел радостный голосок пленницы. – Думала – Странник, но ты не похож на Странника… Кто ты?
– Сколот, – признался он. – Пришел, чтоб получить урок.
– Сколот? – Рука ее дрогнула и замерла. – Ты был в истоке реки Ура?
– Целых одиннадцать лет. А теперь предстоит жить в миру, среди изгоев…
– Ты – сын Мамонта?
– Да!.. А ты его знаешь?
– Он был избран Валькирией!
– Мне говорили об этом…
– И не пожелал открыть Книгу Будущности! – проговорила она с каким-то печальным восторгом. – Отказался от рока Вещего Гоя!
– Что это значит? – спросил Сколот.
– Не захотел расставаться с земной жизнью. Тебе следует гордиться своим отцом. И ты можешь повторить его судьбу.
В тот миг у него промелькнула мысль подробнее расспросить об отце, однако рука незримой Белой Ящерицы сжала его ладонь.
– А меня поймали и заперли в клетке, – вдруг пожаловалась пленница. – Теперь жду суда Валькирий.
Ее холодные пальчики неожиданно сделались горячими, и у Сколота перехватило дыхание.
– Суда Валькирий?..
– Утром за мной придут.
– Значит, ты… ты сама Валькирия? – сбивчиво и сипло спросил он.
– Нет, я еще Дева, – скорбно отозвалась она. – Но уже завтра меня лишат косм и сделают Карной… Это в лучшем случае. А скорее всего, вместе с волосами отсекут память и нарядят в смирительную рубашку. Потом отдадут замуж за какого-нибудь стареющего вдовца.
– Но за что? – выдохнул он спазм, сжимающий горло. – Почему?
– За неповиновение року, – как-то просто призналась она. – Бежала в мир и целых два года жила вольно, среди простых смертных…
– Разве это преступление?
– Сестры посчитали, я искушаю мир. Ты же знаешь, нельзя вселять несбыточные надежды… Но я не прельщала раем живущих в аду! Только собрала молодых, ярых изгоев в стаю и повела за собой. Они хотели вожака и назвали меня Белой Ящерицей… Конечно же искушала солью знаний, но они жаждали этого! Я проповедовала здоровый образ жизни, строгость мужского и женского начала, силу, смелость, радость восприятия мира, и ничего более. Сейчас ты получишь урок, пойдешь в мир и сам увидишь эту вселенскую жажду. Увидишь блеск нищеты и нищий блеск роскоши. Ты много что увидишь и тебе тоже захочется поделиться с изгоями солью…
Она замолкла, и рука ее ослабла.
– Сейчас выведу тебя отсюда! – Сколот сжал ее пальчики и хотел выпустить, но она вцепилась обеими руками.
– Ты навлечешь на себя гнев Стратига! Получится, и тебя искусила…
Сколот уперся головой в решетку и прошептал:
– И мечтать не мог о таком искушении – спасти космы Девы!
– Чем ты распилишь решетку? Осталось совсем мало времени. На рассвете придут посыльные…
– Я расплавлю ее! Сейчас увидишь!
– Постой!.. Если нас поймают, смирительной рубашки не избежать! Нам обоим!
– А что это такое? Я не знаю…
– И хорошо бы никогда не узнать… Это полное смирение воли и чувств, когда человек начинает обрастать шерстью. Я и сама умею шить такие рубашки…
Ее отчаяние передалось и Сколоту – через горячие ладони.
– Что же делать? – на минуту растерялся он. – Может, попросить Стратига?.. Или нет, поставить ему условия!
– И слушать не станет. Он всего лишь исполняет священную волю Валькирий…
И вдруг руки ее захолодели, пальцы расслабились, и он ощутил пустоту.
– Где ты? – Сколот хватал пустое пространство. – Надо что-то придумать. Сейчас же пойду! И потребую! Выход должен быть…
– Выхода нет, есть выбор, – донесся ее ледяной голос. – Как ты скажешь, так и сделаю. Спасти свои космы и снова бежать к изгоям или же повиниться и предстать перед судом…
– Спасти космы! – воскликнул он и долго слушал тишину.
Наконец из подвала послышался обреченный вздох:
– Добро, ты сказал слово. Теперь выпусти меня.
Сколот выхватил из кармана капсулу с топливом, наугад извлек гранулу и положил на крестовину сочлененных прутьев решетки.
– Закрой глаза, – попросил он.
– Зачем?
– Без привычки может ослепить в темноте. Свет будет яркий, все равно что смотреть на солнце в зените.
– Ничего, мне любопытно…
Он запалил соларис, стоя на коленях, заслонил распахнутой курткой огонь и уставился в узкий проем оконца. И опять показалось, там засветились глубокие, изумрудные глаза…
Наверное, Дева и впрямь наблюдала за горением, поскольку с первыми каплями расплавленного металла, искристо павшими на каменный откос подоконника, спросила: