— Звучит как упрек, — заметила она.
— Отчасти да. Ты фантастическая женщина. Я потерял голову, как только увидел тебя в церкви. В тебе столько силы, энергии, азарта. И это помимо красоты. Но кое-что важное куда-то подевалось.
— Тебя расстраивает, что я больше не смотрю на тебя снизу вверх, замирая от восторга, как это бывало прежде. Даже если бы я никуда и не уезжала, это не могло длиться вечно. Рано или поздно я повзрослела бы и мы стали бы равными, — рассудила Ава.
— Равными — это еще куда ни шло, — отозвался Калеб.
— То есть, по-твоему, я стала высокомерной?
— Высокомерной — это мягко сказано. Даже родители побаиваются вступать с тобой в спор. Я всегда считал, что наши отцы чересчур уверены в себе и заносчивы, наши матери кичливы и категоричны. Но ты, ласточка, близка к тому, чтобы всех их заткнуть за пояс.
— Ты умышленно говоришь мне все эти гадости, чтобы не чувствовать себя отвергнутым, — предположила Ава.
— Нет, благодаря тебе я стал больше любить свою мамочку, которая, подобно твоей, убивает время в магазинах, в спа-салонах и на теннисном корте, неумолчно треща и потягивая мартини и «Кровавую Мэри». Причем считает, что познала все в этой жизни.
— Мне безразлично, как ты меня оцениваешь и что именно думаешь о моем образе жизни. Я люблю свою работу и стараюсь всегда поступать по совести.
— Как, должно быть, это греет, — усмехнулся Калеб.
— А что, по-твоему, должно иметь большее значение для человека?
— Это ты у нас доктор наук, вот и ответь, что для человека по-настоящему важно.
— Каждому свое. Я свой выбор сделала! — объявила она.
— Да уж, не надо было получать докторскую степень, чтобы отделаться такой фразой. Каждому свое. Это и без диплома ясно. Кому твоя образованность облегчила жизнь, если ты не в состоянии ответить на самые насущные вопросы?
— А ты?
— А я честно могу признаться, что отчаялся понять, ради чего вся эта суета. А потому просто живу и пытаюсь радоваться. Но я не собираюсь никому внушать, что что-то в этой жизни значу, чего-то достиг, чего-то заслуживаю, чего-то стою, чем-то превосхожу всех остальных.
— Чудесная была лекция, сэр. Содержательная. Беспутник взялся читать мораль. Как это убедительно! — рассмеялась Ава.
— Я бы еще понял тебя, если бы тебе меньше повезло с родителями. Я и сам в юности хотел бежать от своих куда подальше и никогда не возвращаться. Но у тебя такой причины не было. Рейчел хоть и не без причуд, но славная. И Ральф — настоящий царь зверей. Ради семьи всех в клочья порвет. День, когда он перестал смотреть на меня как на придурка, навек останется самым счастливым в моей жизни.
— Я не могла не поехать в Гарвард, Калеб! — воскликнула Ава, видя в этом своем поступке десятилетней давности единственную причину его многочисленных упреков.
— Ты не просто уехала, ты вычеркнула родной дом и все, что с ним связано, из своей жизни.
— Это не так. Дня не было, чтобы я не вспоминала всех вас, — заверила она. — И ни о каком высокомерии речи быть не может. Просто я знала, что если не перережу эту пуповину, никогда не стану собой. Допускаю, что ты в такой самопроверке никогда не нуждался. Ты и в детстве был самодовольным и самодостаточным. А мне было важно испытать себя, почувствовать уверенность в своих силах. Если вспомнишь, какой я была, тебе это станет понятно... И по какому праву ты заставляешь меня оправдываться? Даже родители не выставляют мне подобных счетов! — раздраженно воскликнула она.
— Достижения, почетные грамоты, призы, гранты, знаки отличия... Ты умна, чтобы придавать всему этому такое значение. И уж тем более не станешь посвящать этому жизнь, даже при твоем-то честолюбии.
— Вряд ли я смогу тебе объяснить, что почувствовала, став полноценной частью научного мира, — проговорила Ава.
— Ну конечно, я же идиот!
— Не в этом дело, Калеб. Просто ты выплескиваешь адреналин, гоняя на своем авто, укладывая очередную женщину в свою постель. А я для того, чтобы ощутить полноту жизни, должна ставить вопросы и искать на них ответы.
— Ты считаешь меня пустышкой и заявляешь об этом в лицо. А не далее как час назад умоляла овладеть тобой. Как ты это объяснишь? — спросил Калеб.
— Ты очень привлекательный мужчина и сам прекрасно знаешь об этом, — тихо ответила Ава.
— То есть жиголо?
— Не говори ерунду.
— Ты спишь со всеми привлекательными мужчинами, коих немало?
— Это оскорбительное предположение, Калеб! — предостерегла Ава.
— Ты — ученая, доктор наук. И должна быть последовательной. Но твои доводы не убеждают меня. Давай следовать логике. Ты утверждаешь, что хочешь меня, поскольку я привлекателен. Я же считаю, что мы любовники по иной причине.
— Ты был моим первым мужчиной. Это имеет значение, — сказала Ава.
— В первый раз, безусловно. Но не в последующие.
— Зачем тебе доискиваться? — болезненно поморщилась она.
— Ты же сама только что сказала, что испытываешь потребность искать ответы на мучающие тебя вопросы, — язвительно припомнил ей Калеб.
— Это ты меня сейчас мучаешь, а не вопросы, — вздохнула она.
— Тяжек путь к истине, — саркастически изрек любовник, положив руки на ее плечи и принуждая тем самым смотреть ему в лицо.
— Ты хочешь услышать, что навсегда останешься для меня особенным? — спросила Ава.
— А это так?
— Да, — утвердительно кивнула она.
— И чем же я такой особенный? — допытывался он.
— Ты знаешь, — процедила она.
— Первый сексуальный партнер? — уточнил Калеб.
— Но так и есть, — заверила его Ава.
— Лично у меня нет никакого желания освежать впечатления от моего первого сексуального опыта, — иронично сообщил Калеб.
— У женщин иначе, — прошептала Ава совершенно обескураженно.
— А не проще ли признаться в том, что ты влюблена в легкомысленного субъекта и ничего не можешь с этим поделать?
— Тебе явно недостает моего признания, чтобы добавить его в копилку подобных.
— Допустим, — согласился он.
— Десять лет назад, вне всяких сомнений, я была влюблена.
— А сейчас? — настаивал он.
— А сейчас я отдаю себе отчет, что женщин традиционно влечет к лощеным эгоистам и самоуверенным наглецам, к беспутникам и прочим «опасным» парням. Просто, как и многие, я поддалась слабости. Не стоит придавать этому такое уж большое значение, — цинично заявила Ава.
— Не верю, — потряс головой Калеб.
— Поступай как знаешь, — равнодушно проговорила она и направилась к дому, сознавая, что пути назад нет.