— О, ты прав. Я могу это сделать в любой момент.
София испытала облегчение. Если ей станет совсем невмоготу, она может взять и исчезнуть, ведь она уже поступала так раньше.
Давид передал трубку девочкам. Они болтали без умолку, не понимая, как дорого обойдется разговор. Девочки сообщили, что у них новый щенок спаниеля по кличке Дугал, который уже сгрыз папины носки и половину телефонного провода.
— Это чудо, что ты дозвонилась! — захихикала Онора.
Когда София положила трубку, она чувствовала себя намного увереннее.
Буэнос-Айрес взволновал ее. Она чувствовала себя туристкой, хотя раньше была частью этого живого города.
Она ведь знала здесь каждую улочку. София вспоминала знакомые площади, и в ее сознании тени прошлого становились все менее заметными. Ей было любопытно, испытает ли она такие же сильные эмоции, когда приедет в Санта-Каталину. Это очень беспокоило ее, и она еще раз пожалела о том, что решилась вернуться.
Однако, к ее удовольствию, поездка за город успокоила. Все казалось родным и до боли знакомым. Огромный город остался позади, по пути попадалось все меньше домов. Наконец они достигли прямой, как стрела, дороги, которая пересекала равнину подобно шраму. София помнила эту дорогу с детства. Она вдохнула пьянящий аромат сладкой травы и волнующий запах эвкалипта.
Когда они доехали до ворот Санта-Каталины, двадцать три года, проведенные в разлуке с родиной, стали казаться сном. Ничего не изменилось. Пробивающиеся сквозь кленовые листья на аллее у дома солнечные лучи, бегающие вокруг тощие псы, поля с пасущимися на них пони — все напоминало ей о доме, который она так старательно пыталась забыть. Все было прежним.
Они остановились под высоким эвкалиптовым деревом. София заметила детей, которые катались на качелях в парке. Они узнали машину и бросились к ним, чуть не сбив с ног Рафаэля, желая обнять его. София безошибочно определила, что двое из этих детей были ее племянниками. Девочка с капризным выражением лица была светловолосой, как Рафаэль, а у мальчика были такие же каштаново-рыжие волосы, как у его бабушки.
— Клара, Феликс, поздоровайтесь с тетей Софией.
Мальчик, смущенный неожиданной встречей, уцепился за папины ноги, поэтому София лишь улыбнулась ему. Девочка, напротив, смело шагнула вперед и поцеловала Софию, как того требовал обычай.
— Если ты моя тетя, то, как же получилось так, что я тебя до этого никогда не встречала? — глядя ей прямо в глаза, спросила Клара.
— Я живу в Англии, — ответила София.
— Бабушка жила в Ирландии. Ты знаешь нашу бабушку?
— Я знаю бабушку, потому что она моя мама. Мы с твоим папой, как ты с Феликсом, — брат и сестра.
Клара прищурила глаза и внимательно посмотрела на Софию.
— Но как же так вышло, что никто ничего не говорил о тебе?
София перевела взгляд на Рафаэля, который закатил глаза от усталости, и София поняла, что Клара умеет поставить взрослых в тупик.
— Я не знаю, Клара, но могу тебе обещать, что с сегодняшнего дня они только и будут, что говорить обо мне.
Ребенок потянул носом воздух в предвкушении скандала, а потом Клара с энтузиазмом схватила Софию за руку, объявив, что бабушка и дедушка пьют чай на террасе.
Странно, но общество десятилетней девочки приободрило Софию, придало ей уверенности. Клара напоминала ей ту десятилетнюю Софию, которую любили все за ее проделки и шалости. Ее поразило, что детство этих малышей было словно отзвуком ее собственного детства. Она вспомнила, как они катались на качелях, бегали группами, замышляя очередную шалость. Санта-Каталина ничуть не изменилась, лишь ее обитатели стали другими. Выросло новое поколение, которое питало силы в жизни на родном ранчо. Софии это напоминало пьесу со сложным сюжетом и многочисленными реминисценциями.
Она проследовала за Кларой к центральному входу. Позже они будут со смехом вспоминать выражение лица родителей Софии, которые спокойно сидели в тени террасы и наслаждались погожим днем, глядя на бескрайние равнины. Спокойствие обычного дня в загородном поместье, как они думали, не может быть нарушено никаким экстраординарным событием. Она увидела их, и в ее душе всколыхнулись противоречивые чувства. Был только один способ справиться с ними — сделать шаг навстречу.
Увидев Софию, Анна уронила чайную чашку на терракотовые плиты, и тонкий фарфор разбился на куски. Ее длинные белые пальцы невольно коснулись ожерелья и начали нервно теребить его. Анна перевела взгляд на Пако, желая понять, как им надо поступить. Пако изменился в лице, покраснел и вскочил на ноги, но пошатнулся. София заметила такую тоску в его взгляде, что забыла все свои былые обиды и готова была броситься к отцу со словами о прощении.
— София, я не верю своим глазам, это ты? — хрипло вымолвил он и рванулся вперед.
Как и с Рафаэлем, София не думала, что должна сделать, — она просто поддалась первому порыву и ответила отцу с нежностью любящей дочери.
— Ты не знаешь, как мы ждали этого момента! Мы так скучали по тебе! Как же мы рады, что ты приехала домой, — сказал он с искренней радостью.
Ее отец очень постарел за то время, что они не виделись, и в сердце Софии прежние горечь и разочарование сменились жалостью.
Анна не двинулась с места. Ей хотелось обнять свою девочку, как и положено матери, которая не виделась с дочерью много лет, но теперь, когда она стояла перед ней, Анна вдруг растерялась и не знала, как быть.
— Привет, мама, — обратилась София к матери по-английски.
Анна не поднялась, и София решила, что не станет приближаться к ней.
— София, это такая неожиданность. Тебе надо было дать нам знать о своем приезде, — смущенно проговорила она и тут же пожалела о своих словах.
Она хотела, чтобы в ее обращении к дочери больше не звучал менторский тон. Анна пригладила свои рыжие волосы, туго завязанные в узел сзади, и София невольно вспомнила обо всем, что пугало ее в матери. Она уже успела забыть, какие у нее холодные голубые глаза, как сурово они умеют смотреть. Она призналась себе, что не скучала по матери — та была ей чужой. Перед ней сидела незнакомка, напоминавшая ей о прошлом, которое София предпочла бы забыть.
— Я знаю, но у меня не было времени, — холодно произнесла она, не зная, как истолковать очевидное равнодушие матери. — Так или иначе, но я приехала ради Марии, — добавила она.
— О, конечно, — приходя в себя, ответила Анна.
София могла бы поклясться, что заметила разочарование в глазах матери, а потом щеки Анны залились густым румянцем.
— Ты уже видела ее? Она так изменилась, — грустно проговорила Анна, переводя взгляд на равнины, словно хотела оказаться как можно дальше от дома. Ей хотелось быть подальше от страданий.
— Да, — только и сказала София.
Она вдруг ощутила небывалую утрату. Ее сердце сжалось от боли. Мария показала ей, что человеческая жизнь измеряется одним мигом, что она драгоценна сама по себе. Она снова взглянула на мать, и ее неприязненность немного смягчилась.