Куоро споткнулся и с трудом удержал равновесие. Янсма понял, что он пьянее, чем кажется. Он взял пошатывающегося Куоро за руку и дернул вниз. Тот упал на четвереньки.
— Возвращайся-ка ты в зал и выпей еще немного, — предложил Гарвин. — Не бейся головой об стену.
Куоро поднялся на колени и прыгнул вперед, ударив Гарвина головой в грудь. Гарвин едва устоял на ногах.
— Ну это уж слишком, — сказал он все тем же спокойным тоном и нанес Куоро два прямых удара кулаками — один в глаз, второй — в живот. Куоро стал задыхаться, его стошнило. Он попятился и встал, пошатываясь, на краю озера. Гарвин подошел к нему и толкнул. Куоро закричал, замахал руками как ветряная мельница и рухнул в озеро спиной вперед.
Гарвин услышал вполне удовлетворивший его громкий всплеск и не стал смотреть, появится ли Лой на поверхности. Оглядевшись, он увидел, что Язифи нигде нет. Он выругался, пошел ее искать. Прошел через зал, по понтонному мосту к выходу из владений Бампуров. Он спустился по лестнице и увидел, как маленький ярко-красный подъемник уносится вдаль по шоссе.
— Надо было его убить, — пробормотал Гарвин и вернулся в зал, высматривая Эрика.
Эрика нигде не оказалось. Гарвин посмотрел на толпу совершенно чужих ему людей.
— Друзей у меня тут нет, такси здесь тоже, наверное, не поймаешь, — продолжал разговаривать сам с собой Гарвин. — Придется идти пешком. Далековато, но что поделаешь!
— Интересно, — сказала Джо Пойнтон. — Очень интересно.
— Какие будут указания? — поинтересовался голос в трубке коммутатора.
Пойнтон нажала кнопку:
— Ждите.
Она задумалась, решила еще раз все взвесить.
«Группа из нескольких солдат предотвращает избиение одного из наших подростков. Странно. Потом оказывается, что у этих солдат хватает денег, чтобы поселиться в одном из самых дорогих отелей Леггета и в высшей степени респектабельно одеться. Что еще более странно. Затем трое из них ускользают от одного из моих самых опытных агентов и исчезают. Оставшиеся двое посещают вечеринку для весьма избранного общества на Высотах в доме одного из самых отъявленных мерзавцев, ненавистников 'раум. Один из солдат опознан нашим агентом, работающим официантом в этом доме, как Эрик Пенвит. Его родители, хоть и не запятнали себя особенными мерзостями, но тем не менее вовсе не горячие поборники нашего дела. Сам он некоторое время назад неожиданно вступил в армию угнетателей без всякой видимой причины. И вот его неизвестный товарищ завязывает драку со сволочью Куоро из-за обычного оскорбления в адрес 'раум. Затем он уходит с вечеринки и идет пешком в Леггет. Все это довольно странно, а нам не нужны необычные происшествия, когда до операции „Восход гнева“ остались считанные дни».
— Не понимаю, — тихо сказала она, обводя взглядом свою комнату, запрятанную в глубине района Экмюль. Кроме трех передатчиков, в комнате почти не было мебели, и голые стены не давали никаких подсказок. Она было подумала связаться с Комстоком Брайеном или, даже лучше, с Джорд'ном Бруксом — он быстро соображает. Но времени не было, и конечно, в городе ей сподручнее с этим разобраться, чем им, на далеких холмах.
Она вновь открыла линию связи:
— В районе, где вы находитесь, оживленное движение?
— Почти никакого.
— Как думаете, вы с Ломпой сможете взять его живьем? Подчеркиваю — живьем! Или даже не пытайтесь.
— Одну минуту. — И после паузы: — Ответ утвердительный. У Ломпы с собой усыпитель.
— Берите его, пока он не ушел с Высот, — распорядилась Пойнтон. — Отнесете в тихое место, а я вышлю подъемник дежурить в ваш сектор. По вашему сигналу он приземлится.
— Все ясно, — ответил голос. — Ждите сигнала.
Пойнтон включила другой коммутатор.
— Говорит наблюдательный контроль, — сказала она. — Разбудите дежурную команду. Для них есть дело.
— Я прощаю сию баррако, — сказал Ньянгу, пытаясь подражать Гарвину Янсме в напыщенной манере говорить, — за то, что она пыталась меня съесть, ибо нахожу плоть этой стервы обалденным деликатесом.
Он поймал себя на том, что слегка пьян — до состояния веселой дурашливости, когда любая глупость может показаться превосходной идеей. Ньянгу взял с горячего камня, под которым горел огонь, еще один кусок жареной баррако и положил на большую пресную лепешку. Сверху он вылил полный черпак жгучего ярко-зеленого соуса, завернул лепешку и откусил большущий кусок.
— Сколько еще таких штук ты собираешься съесть? — спросила Энджи, слишком старательно выговаривая слова, из чего можно было заключить, что она совершенно пьяна.
— Какая тебе разница? Не бойся, фигуру не испорчу, — ответил Ньянгу.
— Не хочу, чтобы ты пошел ко дну и не смог… еще кое о чем позаботиться.
— Когда наступает новый день, — сказал Ньянгу, — знай, в этот день небо упадет на землю.
— Ну, конечно, — выговорила Энджи, — только о себе и думаешь.
На циновках, разложенных вокруг аккуратного костра, лежали пятеро: Тон Майлот и его подружка Лупуль, Ньянгу, Энджи, свернувшись калачиком и положив голову на колени Ньянгу, и стройная, с пышной грудью, девушка лет шестнадцати по имени Дейра. У нее были темно-медные волосы, связанные сзади, ленивая улыбка и такие губы, что Ньянгу заставлял себя не думать о том, как он их целует. Длинный кусок ткани, обмотанный вокруг тела и закрепленный чуть выше грудей, служил ей единственной одеждой. Она как будто специально дразнила Иоситаро, позволяя ткани уж слишком откровенно сползти с бедра.
— Все мужчины такие, разве нет? — сказала Лупуль.
— Кроме меня, — ответил Тон Майлот. — Я — совершенство. — Он протяжно рыгнул. — Хочешь в этом убедиться?
— Сдается, сейчас подходящее для этого время, — сказала Лупуль, поднимаясь с циновки. Ее слегка качало. — О-па! Кажется, сегодня землетрясение.
Тон Майлот встал сперва на четвереньки, потом на ноги, и стоял с идиотской улыбкой на лице. Он смотрел вдоль побережья, где догорали две-три дюжины костров. Рядом с кострами виднелись темные фигуры. Кто-то сидел и разговаривал, кто-то танцевал под неслышную музыку, где-то слившиеся на песке пары, где-то неподвижные тени — парами или поодиночке.
— Гляди-ка, нормальные уже разошлись, — сказал Майлот. — Остались только плохие ребята. Пока! Увидимся завтра. Где-нибудь после восхода солнца.
— Ты идешь или нет? — поторопила его Лупуль. — Их ты каждый треклятый день видишь, а меня — нет.
— Уже иду, дорогая моя. — И он ушел вслед за ней в темноту.
— Итак, мы остались наедине, — сказал Ньянгу. Он наклонился и поцеловал Энджи.
— Можно и так считать, — ответила она. — Но здесь есть еще Дейра. Она смазана, заряжена и готова к применению.
Девушка засмеялась.
— К какому применению? — удивился Ньянгу.