Может, обратиться к Силам и испросить помощи? Нет, пока не стоит. Дело может оказаться малозначительным, по крайней мере, для тех сфер, которые они приводят в движение и в которых движутся сами. Отец Доменико, конечно, мало верил в такую возможность, но он уже однажды получил выговор за то, что побеспокоил без нужды тех двигателей и правителей. Разумный белый маг обычно не позволяет себе ничего подобного, как бы он ни презирал разборчивых в своей ненависти демонов.
В этой сложной ситуации, пожалуй, оставалось только одно: написать отцу Умберто, который, по крайней мере, выслушает с жадным интересом. Он был видящим и, несомненно, ощущал появление чего-то отвратительного — и, скорее всего, знал даже больше. У него можно получить необходимые сведения.
И отец Доменико понял, что едва ли не с самого начала пытался избежать такого решения — по вполне понятной причине: ведь из всех путей этот самый долгий. Но, похоже, он неизбежен.
Смирившись, отец Доменико достал свою авторучку «Биро» и листок бумаги. Хотя сведений он мог сообщить немного, все равно следовало соблюсти определенные церемонии: приветствие во Христе, расспросы о здоровье, молитвы и так далее, а также, конечно, новости. Видящие были всегда одиноки и, подобно старухам, любили слухи о грехах, болезнях и смертях. Приходилось им потакать; поучать их — не говоря уже об исправлении, — не мог никто.
Он еще занимался этим, когда дверь открылась и на пороге появился его ученик; тот, которого отец Доменико в веселую минуту прозвал Джоаннесом в честь известного пропавшего ученика Бэкона. Подняв голову, отец Доменико рассеянно пробормотал:
— Я еще не готов.
— Прошу прощения?
— Извини… я думал о другом. У меня будет к тебе поручение: отнести это письмо через некоторое время. Кстати, что ты хотел?
— Я — ничего, — ответил Джоаннес. — Но отец настоятель просил передать, что хотел бы видеть вас в своем кабинете сразу после вечерней молитвы. Будет встреча с посетителем.
— О, очень хорошо. А что за посетитель?
— Не знаю, отче, какой-то незнакомец. Он сейчас поднимается на Гору. Я слышал, это богатый американец; впрочем, они почти все богаты, не правда ли?
— Похоже, ты кое-что знаешь, — сухо заметил отец Доменико, думая между тем о другом. Зловещий запах внезапно усилился; удивительно, как юноша не замечал его. Отец Доменико отложил письмо. К вечеру будет больше новостей, а может быть, и важных сведений.
— Передай настоятелю, что я буду непременно.
— Сначала я должен зайти к отцу Амнаро, — сказал Джоаннес. — Его тоже приглашают на встречу с посетителем.
Отец Доменико кивнул. Дойдя до двери, ученик обернулся и с таинственным видом добавил:
— Его имя Бэйнс.
Дверь закрылась. Вот и факт — и очевидно, Джоаннес считает его весьма значительным. Но для отца Доменико он не значил ничего.
Ничего, ровным счетом ничего.
[В] овеянном легендами чудесном мире волшебства… все парадоксы как будто находят разрешение, логические противоречия мирно уживаются, следствие больше причины и тень больше предмета. Там видимое смешивается с невидимым, незримое открывается взору, перемещение из одной точки в другую происходит непосредственно, без какой-либо траектории, материя проходит сквозь материю… Там удлиняется жизнь, возвращается молодость, сохраняется физическое бессмертие. Там земля становится золотом, а золото — землей. Там слова и желания обладают творческой силой, мысли оказываются предметами, желание овеществляет свой объект. Кроме того, там живут мертвые, и можно без труда общаться с существами, обладающими неземным разумом, которые становятся советчиками или мучителями, наставниками или губителями человека.
А.Е.Уэйт, «Книга ритуальной магии».
1
— Нет, — возразил волшебник. — Я не могу помочь вам соблазнить женщину. Если вы хотите, чтобы ее изнасиловали, это я могу устроить, правда, приложив больше усилий — быть может, даже больше, чем понадобилось бы вам, если бы вы действовали самостоятельно. Но я не могу снабдить вас приворотными зельями и формулами. Моя специальность — насильственные преступления. Главным образом убийства.
Бэйнс покосился на своего особого помощника Джека Гинзберга, который, как обычно, имел безупречный вид и ничего не выражающее лицо. Приятно, когда есть кому доверять.
— Вы довольно откровенны, — заметил Бэйнс.
— Я стараюсь оставить как можно больше тайн, — ответил Терон Уэр. (Бэйнс знал, что это его настоящее имя.) — С точки зрения клиента, черная магия — своего рода техника. Чем больше он знает о ней, тем легче мне прийти к соглашению с ним.
— И никаких фирменных секретов? Тайных знаний и тому подобного?
— Так, кое-что — в основном, результаты собственных наблюдений; и очень немногие из них имеют реальное значение для вас. Магическая наука остается тайной только потому, что большинство людей не знают, какие книги надо прочесть и где их искать. Достаточно найти эти книги, — и может быть, еще того, кто ведет — и вы сможете за год узнать почти все основное, что известно мне. Конечно, чтобы работать с материалом, нужно обладать талантом, ведь магия — это тоже искусство. Но нет плохих магов, как не бывает плохих математиков; вы либо маг, либо не маг. Имея книги и талант, вы можете стать волшебником лет через двадцать, если, конечно, не погибнете в своего рода лабораторной катастрофе. Несколько лет потребуется для развития приобретенных навыков. Я не могу сказать, что это легко, но, во всяком случае, эпоха секретности ушла в прошлое. На самом деле древние коды были достаточно бесхитростны; читать их гораздо проще, чем, скажем, музыкальные ноты. Будь они даже сложные, с ними быстро справились бы компьютеры.
Большинство этих общих мест Бэйнс уже знал, как, несомненно, было известно Уэру. Бэйнс предположил, что маг просто хочет дать клиенту время, чтобы изучить его. Предположение Бэйнса перешло в уверенность, когда за большим письменным столом Уэра тихо открылась дверь и в кабинет вошла белокурая девушка в короткой юбке с письмом на серебряном подносе.
— Спасибо, Грета, — кивнул Уэр, взяв поднос. — Прошу прощения, нас не прервали бы, если б это не было срочно. — И он стал вскрывать хрустящий конверт.
Бэйнс посмотрел вслед девушке, когда она выходила, — кажется, она смутно напоминала ему кого-то, но больше он не обнаружил в ней ничего необычного — и принялся изучать Уэра. Как обычно, он начал с окружения.
Кабинет волшебника, освещенный лучами заходящего солнца, вполне мог сойти за кабинет любого доктора или адвоката. Правда, само помещение и мебель отличались довольно солидными размерами, но это еще очень мало говорило об Уэре, поскольку дом представлял собой арендованный палаццо на скале. В Позитано нашлись бы и более грандиозные постройки, если бы Уэра интересовали более высокие потолки и низкая звукопроницаемость. Хотя книги, в основном, казались старыми, кабинет выглядел не древнее библиотеки Мертон Колледжа и явно уступал ей по количеству старинных инструментов. О магии здесь напоминал разве только запах смеси благовоний, который не выветривался, несмотря на открытые окна и свежий тирренский воздух. Запах был очень слабым, почти незаметным. К тому же сам по себе он едва ли что-нибудь значил. Примерно так же пахло в маленьких итальянских церквах — и еще в приемных шефов египетской полиции.