Сам Уэр имел замечательную внешность — впрочем, не более чем любой другой для внимательного наблюдателя. Это был низкорослый худощавый человек в костюме из натурального ирландского твида и рубашке с отложными манжетами и металлическими пуговицами. Его узкий галстук из серого шелка украшала очень маленькая опаловая фигурка шахматной ладьи. Несмотря на худобу и выраженную бледность Уэра, Бэйнс догадывался, что волшебник обладает большой физической силой.
Покрытое шрамами лицо Уэра не позволяло составить представления о его возрасте. Лишь кустистые сероватые брови напоминали теперь о его некогда рыжих волосах — на голове они совсем побелели. К тому же, подобно монахам, он имел тонзуру, и на его голой белой коже просвечивали голубые вены. Неискушенный наблюдатель дал бы ему лет шестьдесят пять. Но Бэйнс точно знал его возраст: сорок восемь. Несомненно, черная магия отнимала много жизненных сил. Бэйнс часто встречал людей типа Уэра среди ученых, работавших в «Консолидэйтед варфэр сервис»; после тридцати они все выглядели лет на сорок пять, пока у них не седели волосы или не случался сердечный приступ.
Послышался тихий щелчок. Джек Гинзберг, незаметно просунув руку в свою сумку, перематывал магнитофонную кассету. Бэйнс подумал, что Уэр все видит, но предпочитает не замечать. Наконец волшебник снова заговорил:
— Конечно, дело идет быстрее, когда мои клиенты столь же искренни со мной.
— Мне кажется, вам уже все известно обо мне, — ответил Бэйнс, скрывая свое восхищение: способность возобновлять прерванный разговор так, как будто он и не прерывался вовсе, редка у мужчин.
Женщины делают это легко, но, как правило, ненамеренно.
— О, Дан и Брэдетрит, — усмехнулся Уэр. — Газетные архивы и, конечно, слухи, — разумеется, все это у меня есть. Но мне бы еще хотелось задать вам несколько вопросов.
— Почему бы не прочесть прямо у меня в мозгу?
— Потому что это не оправдает затраченных усилий. Я не хочу оскорбить ваш превосходный мозг, мистер Бэйнс, но вы должны понять одну вещь: магия — это тяжелый труд. Я занимаюсь ею не из-за лени, я отнюдь не ленивый человек. И все же разумнее пользоваться более простыми путями, когда такие пути есть.
— Мне не совсем понятно.
— Тогда вот один пример. Вся магия — я повторяю: вся магия без каких-либо исключений основана на общении с демонами. Под демонами я понимаю падших ангелов. Никто другой тут не поможет. Например, я знаю одного такого демона, у которого земная форма имеет длинный язык. Вам, может быть, это покажется забавным.
— Не очень.
— Оставим пока это. Во всяком случае, он так же великий князь и президент, и его появление обойдется мне в три дня работы и две недели последующего истощения. Стоит ли мне вызывать его, чтобы он лизал за меня почтовые марки?
— Я понял, — сказал Бэйнс — Ладно, задавайте ваши вопросы.
— Спасибо. Кто направил вас ко мне?
— Медиум в Бель Эр — Лос-Анджелес. Она довольно ловко пыталась вытянуть из меня деньги, и я решил, что у нее есть настоящий талант и она знает кое-кого посерьезней. Я пригрозил убить ее, и ей пришлось все выложить.
Уэр сделал какую-то пометку.
— Понимаю. И она послала вас к розенкрейцерам?
— Пыталась. Но я уже знал эту увертку. Она послала меня в Монте Альбано.
— Это меня немного удивляет. Я не думал, что вам нужны кладоискатели.
— Нужны и не нужны. Я объясню немного позже, если вы не возражаете. Прежде всего, мне нужен человек вашей специальности: тот, кто убивает, — и конечно, ни один монах тут не поможет. Я даже не обсуждал с ними этого. По правде говоря, мне хотелось проверить вашу репутацию, о которой у меня есть кое-какие сведения. Я тоже умею пользоваться газетными архивами. Когда я упомянул ваше имя монахам, их ужас убедил меня в том, что с вами, по крайней мере, стоит поговорить.
— Весьма благоразумно. И все же на самом деле вы не верите в магию — только в СЧВ и прочую подобную чепуху.
— Я нерелигиозный человек, — осторожно сказал Бэйнс.
— Понятно. Значит, вам нужна демонстрация. Вы принесли зеркало, о котором я говорил по телефону вашему помощнику?
Джек молча извлек из внутреннего кармана пиджака бумажный пакет и, достав из него ручное дамское зеркальце, запечатанное в пергамине, протянул Бэйнсу.
— Хорошо. Теперь посмотритесь в него.
Из глаз Бейнса покатились две большие капли темной крови. Он выпустил зеркало и взглянул на Уэра:
— Гипноз. Я надеялся на что-нибудь получше.
— Вытрите их, — спокойно сказал Уэр.
Бэйнс вынул свой безупречно чистый носовой платок с монограммой. На белой ткани красные пятна медленно превратились в масляно-желтое золото.
— Вы можете показать это завтра какому-нибудь металлургу, — предложил Уэр. — Едва ли мне удалось загипнотизировать и его. А теперь мы, может быть, перейдем к делу.
— Вы, кажется, сказали…
— Что даже для самого простого трюка нужен демон. Да, именно так. Сейчас он у вас за спиной, мистер Бэйнс, и будет оставаться там ровно двое суток. Запомните: двое суток. Конечно, такая безделица мне дорого обойдется, но я всегда делаю нечто подобное для скептически настроенных клиентов, и это будет включено в мой счет. Итак, прошу вас, мистер Бэйнс, что вы хотите?
Бэйнс передал платок Джеку, который аккуратно сложил его и завернул в вощеную бумагу.
— Я хочу, чтобы один человек умер, — ответил Бэйнс, — без следов насилия.
— Разумеется, но кто?
— Сейчас я его назову. Но сначала скажите, подвержены ли вы сантиментам?
— Почти нет. Правда, я не убиваю своих друзей ни для каких клиентов. А иногда не хочу убивать кое-кого из посторонних. Но в таких случаях я просто повышаю цену.
— Тогда давайте лучше рассмотрим возможности, — предложил Бэйнс — Допустим, моя бывшая жена доставляет мне массу неприятностей. Что вы скажете?
— У нее есть дети — от вас или кого-нибудь другого?
— Нет, ни одного.
— Тогда нет проблем. За такую работу я обычно беру ровно пятнадцать тысяч долларов.
Бэйнс застыл в изумлении.
— Только и всего? — пробормотал он наконец.
— Да. Мне кажется, я почти столь же богат, как вы, мистер Бэйнс. В конце концов, я сумею отыскать клад не хуже, чем белые монахи, — пожалуй, даже гораздо лучше. Я использую также «алиментные» дела для поддержания своей репутации в глазах публики, хотя в финансовом смысле терплю от них убытки.
— Какие же гонорары вас интересуют?
— Я начинаю немного оживляться, когда речь идет о пяти миллионах.
«Если он и шарлатан, то очень крупный», — подумал Бэйнс.
— Давайте вернемся к случаю с алиментами или, лучше, допустим, что меня не волнуют алименты, — на самом деле так и есть. Но, может быть, я хочу, чтобы она не только умерла, но умерла нехорошей смертью, с мучениями.