– Хорошо. Я беру.

– Если все пойдет как я планирую, за диском я приеду сам.

– Ладно. – Видя, что машина остановилась, Ирка открыла дверцу. Игорь перехватил ее руку и вдруг спросил:

– А вообще, как у тебя дела?

– Отлично, – отчеканила она и выпрыгнула на мокрый тротуар.

Глава 3

Потянулись тревожные дни. Поначалу Ирка ждала либо вестей о безвременной гибели медиамагната Себровского, либо снайперской пули, либо появления отмороженных бугаев у своей двери. Но минула неделя, а все было тихо. В конце концов, Ирка успокоилась, забросила диск на полку, где он перемешался с другими, музыкальными, и начала жить дальше.

Прошел месяц, и произошло первое крайне неприятное событие. Но оно совсем не было связано с Себровским.

Ирка спала, и вдруг среди ночи раздался телефонный звонок.

– Кто это? – буркнула Ирка недовольно в трубку, подумав, не Машуня ли опять истерику закатывает. И услышала неожиданное:

– Люба.

– Ну, ты обнаглела! Чего надо?

– Леня стоит на балконе и собирается броситься вниз! – выкрикнула та.

– Он что, сдурел? – Ирка вскочила с кровати, включила свет.

– Мы поссорились. Он убежал, закрылся. Плачет и смотрит вниз. Я не знала, к кому обратиться, вот и позвонила тебе.

– Спасателям надо было звонить.

– Тогда не избежать огласки. Такой позор!

– А я-то чем помогу? Пока я такси вызову, пока доберусь…

– Я послала машину за тобой. Только приезжай!

Ирка приехала. Когда она вбежала в квартиру, Алан уже перекидывал одну ногу через поручень.

– Ты чего это придумал? – заорала в открытую форточку.

– Ира? – Он обернулся, глаза были заплаканными и печальными. – У меня нет сил.

– Для чего?

– Для жизни. Я устал. Я хочу забвения.

– А кино, а мечта? Ты же не снял еще свой шедевр!

– Пусть.

Ирка обернулась к Любе, воспользовавшись тем, что Алан опять задумался, и нога его вновь стояла на полу балкона.

– Из-за чего ссора была?

– Ну…

– Слушай, не приукрашивай себя при мне, я тебя насквозь вижу.

– Я хочу сниматься в фильме, а он не соглашается.

– Ты дура или как? Тебе мало того, что он жениться на тебе хочет?

– Мало. – Ее зеленые глаза сузились. – Быть женой звезды – неблагодарное занятие. Я хочу сама стать кем-то.

– Бездарной актеркой?

– Я не прошу у него главной роли. Пусть напишет для меня второстепенную. Я хочу стать актрисой! – Люба топнула ногой, как ребенок.

Ирка глянула за окно. Алан по-прежнему был неподвижен.

– Ну и чего добилась? Ни роли, ни мужа. Опять пойдешь на панель.

– Я не проститутка! – зло выкрикнула Люба.

– Ты грозилась от него уйти?

– Конечно. Чем я его еще могу напугать?

– Алан! – завопила Ирка, заметив, что тот вновь примеривается к поручню.

Ку, не обратив на ее крик внимания, сосредоточенно подтягивал вторую ногу. Ирка выругалась и полезла в форточку. Было узко, но она протиснулась. Когда она оказалась на балконе, Алан обернулся:

– Сумасшедшая! Ты не остановишь меня!

– Остановлю. Если ты упадешь, значит, и я. – Ирка взяла его за руку.

– Уйди! – Ку вырвал руку. – Я не могу больше, она из меня все соки выпила.

– А ты возьми и напиши для нее роль.

– Какую? Сама говоришь, что Люба бездарна.

– Маленькую, где от нее потребуется только быть красивой и желательно молчаливой. Алан, если ты не мыслишь жизни без нее, то надо учиться идти на компромисс. Дай ей то, чего она хочет, и она станет шелковой.

– Меня засмеют.

– Над тобой и так все смеются. Перестань ребячиться, иди воссоединись со своей любовью, а то я спать хочу.

– Она меня любит, как думаешь? – В его взгляде было столько мольбы, что Ирка не смогла сказать правду.

– Конечно. Знаешь, как она перепугалась за тебя! Даже плакала.

– Да? – Алан стал похож на детсадовца, получившего конфету от Деда Мороза.

– Клянусь.

Ирка открыла задвижку и втолкнула Ку в комнату.

Когда вошла сама, они уже обнимались. Ирка незамеченной покинула квартиру и отправилась домой.

Еще через неделю Валя ее огорошила известием о своей скорой свадьбе.

– Так быстро? – Ирка не верила ушам. – Вы же знакомы два месяца.

– Ты мне не верила, когда я говорила тебе: готовься.

– Я считала это шуткой.

– С браком не шутят. Мне двадцать пять. За плечами куча романов, три аборта и масса разочарований. Мне пора замуж.

– Ты его любишь?

– По любви замуж выходят только в семнадцать. В нашем возрасте надо думать головой.

– Я свидетельница?

– Конечно. Даже Одуванчик согласен. А сейчас мне пора на свидание. Сегодня он ведет меня в ресторан.

Валя пошла собираться. Повытаскивав из шкафа весь свой гардероб, она долго смотрела на вещи, но никак не могла решить, что выбрать. На глаза попался ярко-розовый шелковый платок, подаренный ей в детстве знакомой индианкой. Она взяла его, повязала на шею и вспомнила, как обматывалась им, когда была маленькой, и изображала из себя Шамаханскую царицу – в детстве Валя была страшной выдумщицей…

Родилась она в общежитии. Мама ее, приехавшая в столицу из Пензы по лимиту, работала аппаратчицей на заводе железобетонных конструкций. Была она приятной, рыжеволосой девушкой, невинной и наивной. В двадцать один ее соблазнил старший мастер их предприятия, наобещав кучу вещей, главной из которых была женитьба. Девушка отдалась ему со всем пылом, а через девять месяцев родила Валю. Мастер, естественно, на ней не женился, у него уже была супруга. Молодой маме пришлось прятать новорожденную в течение полугода, так как с детьми проживание в общежитии запрещалось.

Потом Валя была отправлена мамой в Пензу к бабушке, где и прожила четыре года. Вернулась в Москву она уже пятилетней. Мама по-прежнему жила в общежитии, но теперь уже семейном, она вышла замуж и родила сыночка. Отчим Вале не понравился сразу: угрюмый, неопрятный мужик, который, казалось, знал только два слова – «жрать» и «отстань». Жили они в так называемой «трехместке», хотя комнатку с прилегающей к ней кухней-прихожей и «двухместкой» назвать было трудно. Родители спали на диване, дети вдвоем на кровати, отгороженной занавеской. Валю определили в садик, брата – в ясли. Сами же взрослые постоянно пропадали на работе.