– Религию, – подхватил Стас.
– Религию нельзя построить. Ее нужно вспомнить. Истинную веру предков. Чужие боги не помогут. Чужие боги буду насмехаться и обманывать. Как до этого обманули мусульман и вудуистов. Зачем они сюда пришли? Мои предки прекрасно обходились без них. Зачем они пришли в мой город и принесли своих ложных богов.
– В твой город?
– В мой! Мои предки живут здесь уже больше века. Больше века мы поклоняемся нашим богам. И наши боги нас защищают. Катастрофа… Ты ведь не знаешь, что именно произошло в мире в тот день? В общий доступ это не попало. Посмотри и скажи, это похоже на богов вудуистов или мусульман? Посмотри…
Окно снова стало экраном.
– Это Станция там, на севере, – пояснил Максимка. – Смотри, вот ее атакуют. Вначале – зеленые. Смотри, это забавно. Вот безы пытаются остановить сумасшедших, не убивая. Этот ролик я сам обработал, там слишком долго и скучно смотреть все подряд. Вначале просто каша, потом в кашу добавляют крови, потом огня… Наносит удар объединенный флот. Вот, смотри, ракета. Взрыв, смотри! Они ударили прямо по Станции. А теперь смотри… Смотри, я замедлил изображение…
Вспышка. Всепоглощающая вспышка, которая даже так, на экране, выглядит чем-то невероятным. Неземным, слишком величественным, чтобы вместиться в разум человека.
– А вот, – торжественным тоном произносит Максимка, – то же самое, только снято со спутника наблюдения. Смотри.
Огненное копье вонзается в Землю, пробивает ее насквозь, ослепительное сияние охватывает всю планету, превращает ее в каплю ртути.
Изображение гаснет.
– С этого момента из строя выходит Сеть. Горят работающие системы управления и контроля, отключаются системы защиты и безопасности. Потом – удар землетрясения. Никому не сказали, но замеры радиации в воздухе заставляют предположить, что многие атомные электростанции взорвались. Нам повезло, что наша уцелела. Иначе тут бы уже никого не было. И нам повезло, что в момент Катастрофы наша атомная электростанция уже не работала, была отключена. Иначе ее не смогли бы снова запустить. И люди, сходящие с ума в темных холодных домах, дрались бы за каждую тряпку и, да, жрали бы друг друга. Потому что фабрики питания – тоже погибли бы… Ты думаешь, за два года до нас бы не добрались, если бы хотели восстановить мир таким, каким он был? Ладно, зоны радиоактивного заражения. Пусть не могут ездить «суперсобаки», но ведь дирижабли могли бы прилететь? Но их нет, а это значит, что там либо все погибли, либо они все слишком заняты своими насущными проблемами. Они выживают.
– И что из этого следует? – спросил Стас, которому рассуждения шефа Службы Безопасности немного надоели.
– Ничего. Ничего не следует. Я сказал – ты думай. Почему с тобой так церемонятся, ты понял? Какого беса охранника признают дипломатом?
– Оперативника.
– Какая разница? – отмахнулся Максимка. – Ничтожество, но тебя зачем-то признали? Зачем?
– Не знаю.
– Подумай. Пока есть надежда на восстановление всего, что было раньше, – с Россией лучше не ссориться. И с мусульманами лучше не ссориться, с поднебесниками и вудуистами ссориться нельзя. Ведь непонятно, кто именно уцелел и первым доберется сюда. Смотрите, мы сохранили российского дипломата, ни на йоту не отступили от Соглашения. С остальными – не повезло, но если бы хоть кто-то из них выжил, то и с ними мы бы сотрудничали, холили бы их и лелеяли. Понимаешь? Ты – живой символ. Но нам нужно, чтобы ты был еще и работающим символом. Чтобы все как по-настоящему.
– Но ты ведь сам сказал, что прошлое уже не вернется? Зачем тогда?
– А иначе все разом рухнет. Все сразу. Исчезнут деньги – мы что, свои бумажки будем печатать? Или предложим людям работать за похлебку? Еду сейчас продают, но те, у кого нет денег, могут получить ее бесплатно за работу на благо города. Расчистка руин, уборка улиц. Вывоз мусора. Знаешь, сколько людей пришло работать за похлебку?
– Никто.
– Правильно. Никто. Почти никто. Они ждут возвращения сытых годов. И пока мы не предложим им чего-нибудь взамен их мечты и надежд, они будут балансировать на грани между ожиданием и разрушением. И ты, твоя активность в качестве консула Федерации, вполне произведет на всех нужное впечатление. Уверенность в завтрашнем дне. Понятно?
– Понятно.
– И если ты не станешь играть по моим правилам, то я тебя порву в клочья. Ты мне веришь?
– Верю, – искренне ответил Стас. – Ко мне тут обратились с просьбой о предоставлении гражданства.
– Вчера вечером? – спросил Максимка.
– Сегодня утром.
– Черная Змея… – мечтательно протянул Максимка. – Какая женщина! Из настоящих, уж ты мне поверь…
– Это ты ее направил?
– Я не могу такого делать, мне это не положено. Но если ты, как консул, примешь такое решение, то я не вижу, что могло бы тебе помешать. Ты предоставляешь гражданство и можешь, причем при поддержке Службы Безопасности Городского Совета, обеспечивать их безопасность.
– Патронов подбросишь?
– Даже не надейся. Мы не лезем в дела Российской Федерации. Но имей в виду, все эти разговоры по поводу будущих граждан – только сотрясение воздуха, пока ты не будешь защищать интересы и жизнь граждан нынешних. Ты заявление куда дел?
– В кармане.
– Значит – вперед. Найди пропавших, Стас. И все у тебя будет хорошо.
Стас встал и молча вышел.
Он не видел, как на экране появилось его изображение, и, пока он добирался до выхода, камеры, переключаясь, сопровождали его.
– Полагаешь, он поверил?
Максимка оглянулся – в кабинет вошел Дальский. Шеф Службы Безопасности встал с кресла.
– Он поверил? – Дальский постучал пальцем по экрану, на котором Стас говорил что-то дежурному у входа.
– А нужно, чтобы он поверил? – осведомился Максимка. – Или достаточно, чтобы делал, что приказано?
– Не знаю… – Дальский задумчиво почесал висок. – Не знаю… В твоем изложении все выглядело таким простым. Слишком простым.
– Я изложил ему все, что вы просили. Ничего не упустил?
– Нет, ничего. Но…
– Вы хотели, чтобы он выбрался из своего убежища. Он из него выберется. Вы хотели, чтобы он встретил ряд людей и заинтересовался ими. Могу вас заверить – встретит и очень заинтересуется. Вы хотели, чтобы он начал подгребать под себя людей… Он будет этим заниматься. Заметьте, я даже не спрашиваю, зачем все это. Я просто выполняю ваши приказы…
– Просьбы, Максим Андреевич, просьбы…
– Если бы я не умел отличать просьбы от приказов, уважаемый господин председатель Городского Совета, – Максимка сделал ловкий реверанс, согнулся в поклоне, выставив перед собой правую ногу, и выгнув руки назад. Получилось очень ловко и забавно, словно у дрессированной гориллы, – я бы скончался от кровоизлияния в мозг еще раньше, чем мой уважаемый предшественник.