– Сейчас ложку дам, – сказал Майкл и... встал. Легко, пружинисто. И двинулся в кухню.
– Ты ходишь, – проговорила Алина, с совершенно идиотским видом глядя на мужа.
– Да.
– И не боишься открытого пространства.
Майкл улыбнулся и скрылся из виду. Но тут же вернулся с ложкой. В другой его руке была чашка. Огромная, красная, с золочеными серпом и молотом. Ее подарила ему Алина. Случайно наткнувшись на этот кич в одной из многих лавчонок Брайтона, решила приобрести в качестве презента. Знала, что Майкл неравнодушен к советской символике.
– Я тоже решил испить чайку, – сообщил Майкл, отсалютовав Алине чашкой. – Только без коньяка и меда. Ты же знаешь – не люблю ни того, ни другого...
– Объясни, Майкл, я ничего не понимаю! – взмолилась Алина.
– Неужели? А мне кажется, все понимаешь. Только это не укладывается у тебя в голове.
– Когда ты начал ходить?
– Давно. Ноги я почувствовал еще тогда, когда мы жили вместе. Врачи ведь сразу сказали, что шанс есть. Но ты не верила. А я верил! И делал упражнения, когда тебя не было дома. Я хотел приподнести тебе сюрприз...
– Почему ж не приподнес?
– Из-за Лиды.
– Она тебя отговорила?
– Нет, что ты! Она не знала.
– Тогда я не понимаю...
– Мы с ней иногда виделись. Когда ты оставляла меня в парке, Лида приходила, и мы болтали. Как-то я стал мечтать вслух о том дне, когда пойду. Она не поняла, что я не просто грежу, а уже имею надежду на осуществление своей мечты, но очень обрадовалась моим словам. Сказала: «Да, это было бы счастье, если б ты встал с кресла! Тогда Алина перестала бы чувствовать себя виноватой и бросила тебя...» – Майкл прикрыл глаза и некоторое время сидел так, будто смотря внутрь себя. – И она была права. Тебя на самом деле держало рядом со мной именно... чувство вины. Когда я понял причину, решил: никогда не покажу тебе, что могу ходить.
– Ну а твоя агорафобия? Тоже выдумана?
– Нет, она у меня действительно была. Я ужасно боялся, что ты меня бросишь, и у меня развилось психическое расстройство. Ты оставляла меня в парке и уходила, а мне казалось, что ты больше не вернешься... Я стал бояться там оставаться. Но таблетки быстро помогли, и я избавился от недуга. Тебе же, как и всем остальным, знать об этом было не обязательно. Как и о том, что я уже хожу. Поэтому я и позволил тебе съехать на другую квартиру. Понимал: если мы останемся жить под одной крышей, ты рано или поздно заметишь изменения в моем состоянии. Ты переехала, а я стал заниматься с удвоенной силой. Благодаря Интернету узнавал о новых методиках, мог общаться со специалистами и даже приглашать кое-кого к себе, а еще принял несколько сеансов акупунктуры и массажа. Наконец, наступил день, когда я на своих ногах пересек комнату и был так счастлив, что даже заплакал...
– Ты должен был сказать мне об этом! – яростно проговорила Алина. – Чтобы я перестала мучиться!
– И бросила меня?
– Но мы и так жили раздельно. И у нас не было никаких интимных отношений. Мы оставались мужем и женой только на бумаге.
– Ты оставалась моей. И не только на бумаге. Ты сохраняла приличия и не водила к себе мужиков. Я знаю, потому что много раз ночью выходил из дома и ехал к твоему, чтобы посмотреть – ты ведь никогда не зашториваешь окон. А еще ты не выходила замуж за другого. И не рожала ни от кого... – Валентайн тряхнул головой. – Нет, ты была моей!
Алина поняла, что не переубедит его, и решила оставить эту тему.
– А что же Лида? Она знала о твоем выздоровлении?
– Нет, конечно. Иначе обязательно сообщила бы тебе. Поэтому я скрывался и от нее. Позволял ей обращаться со мной, как с инвалидом. Ухаживать за собой, мыть, кормить... Я терпел Лиду рядом, потому что мне было ее жаль.
– И еще тебе было просто удобно иметь бесплатную домработницу. Ведь так?
– И это тоже, – покладисто согласился Майкл. И Алина подумала, что, выходит, ее муж не столь уж был беспомощен по жизни, не так наивен и простодушен, как она считала. – Но главное, Лида была послушной. Когда нужна – я ее звал, и она являлась, мешала – гнал прочь. Если ночью я планировал поехать к твоему дому или просто выйти погулять, то выдворял Лиду. Хотел пообщаться с живым существом – оставлял.
– Какая жестокая жалость...
– У нее был выбор, – пожал плечами Майкл. – Лида могла уйти от меня навсегда. Но она неизменно возвращалась.
– Да ты же ей выбора не оставил, неужели не понимаешь? Она любила тебя и считала, что без нее ты пропадешь!
– Ерунда. Любящий человек – эгоист. Это в идеале любовь должна быть бескорыстной, но в жизни все не так. Каждый думает прежде всего о себе, о своем счастье. Поэтому я скрывал от тебя, что здоров. А Лида была со мной, наивно надеясь, что когда-нибудь я оценю ее преданность и отвечу на ее чувства.
– Боже мой… – прошептала Алина. – А я считала тебя наивным романтиком...
– Я и был им, – грустно улыбнулся Майкл. – Однако если бы я так им остался после всего, то... был бы идиотом.
– Что ж, возможно... – Алина испытующе посмотрела на мужа и задала давно волновавший ее вопрос: – Неужели никто из соседей не застукал тебя, инвалида, на своих ногах? Ночью ведь народ не всегда по домам сидит.
– Ты угадала, один раз я прокололся. Жилец с пятого этажа поднимался по лестнице, потому что лифт сломался, а я как раз спускался. Обычно перед тем, как выйти, я проверял, есть ли кто в подъезде, и порой не мог покинуть квартиру по пятнадцать минут. Проверил и тогда, но почему не заметил того соседа, даже не знаю. Мы столкнулись лицом к лицу.
– И что же он?
– На мое счастье, мужчина был пьян. И пока фокусировал взгляд, пока пытался понять, не мерещится ли ему, я сбежал по лестнице и покинул подъезд. Утром сосед явился ко мне и расспрашивал, нет ли у меня брата-близнеца. Я ответил, что есть товарищ, несколько похожий внешне, и он вчера у меня был. Сосед успокоился, отстал, а я понял, что мне нужна хорошая маскировка.
– И купил себе и Лиде одинаковую одежду?
– Да. Заказал по Интернету несколько парных комплектов на все сезоны. Лида высокая, крепкая, и в мешковатой одежде да еще с капюшоном нас можно спутать.
– Опять она тебе пригодилась...
– Да, пригодилась. Но я ей тоже один раз помог.
– Каким же образом?
Майкл начал издалека:
– Лидия в школе была девочкой типа «оторви и брось». Педагоги не знали, что с ней такой делать. Особенно классная руководительница мучилась. Светлана… не помню ее отчества… Федоровна Абрамова. Она все пыталась наставить Лиду на путь истинный и так ей надоела, что Лида решила избавиться от учительницы.