– После чего вы оттащили ее тело в кусты?
– Да. А что мне оставалось? Естественно, первой мыслью было позвонить в милицию, но, когда я пришел в себя от шока, решил поскорее убраться с пляжа, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. У меня был большой шанс остаться безнаказанным…
– Не очень-то и большой, – заметил Стас. – Ведь Катя вам звонила?
– Да. Она и вызвала меня для разговора. Можно сказать, приказала явиться на берег…
– Менты сделают распечатку ее телефонных разговоров и выяснят, что последним она набирала абонента по фамилии…
– Майоров, – закончил за него Андрей Александрович. – Я дал ей «левый» номер. Есть у меня сим-карта, зарегистрированная на другого человека.
– Предусмотрительно, – пробормотал Стас. – А откуда Катя узнала о деньгах? Кочетов уверял меня, что не посвящал ее в свои дела.
– Думаю, просто подслушала наш разговор с Виктором. То, что Катя знает о содерхимом пакета, который я ему привез, мне стало понятно сразу. Мы столкнулись с ней возле ворот. Я выходил из машины, а она бежала к своей с той самой картонной сумкой в руке. Она действительно приезжала за вещами. А я хотел передать Виктору деньги. Но выяснил, что он меня не дождался, и пошел обратно. С пакетом. А Катя все косилась то на него, то на меня. А потом вдруг попросила оставить ей телефончик. Наверное, знала, сколько из этого миллиона мне причитается в качестве комиссионных, и решила меня «подоить». У меня любовница – дура, всем треплет о том, как разводит меня на бабки (она наивно полагает, что разводит, хотя получает от меня только то, что я сам хочу ей дать), а они со Старковой в одном салоне стриглись… В общем, Катя попросила телефон. Я продиктовал ей номер, который даю тем, с кем не особенно хочу иметь дело. И она позвонила в тот же день! Именно от нее я узнал о смерти Виктора.
– Катя предложила вам поделить деньги?
– Да. И грозилась, если я не соглашусь, рассказать обо всем Кочету, и уж тот отнял бы у меня все.
– А вы не хотели делиться?
– Хотел, не хотел, какая разница… Я знал, что другого выхода нет. Поэтому согласился на ее условия. Только сразу сказал, что ей придется немного обождать. Я не Виктор, деньги дома не храню. Когда мне не удалось их ему отдать, я отвез пакет в банк (он еще не закрылся), где у меня ячейка арендована, и оставил его до понедельника. Виктор, которому я об этом сообщил, не возражал.
– И что же Катя?
– Она решила, что я ей пудрю мозги. Поэтому, напившись, и стала мне названивать. Обзывала меня старым пройдохой и требовала свою долю незамедлительно. Когда я в очередной раз объяснил ей, что денег у меня при себе нет, она стала настаивать на том, чтоб я оставил ей что-нибудь в залог. Например, паспорт. Для того на реку и вызвала. Понимая, что с пьяной женщиной спорить бесполезно, я пришел. Паспорт свой я, естественно, ей отдавать не собирался. Протянул ключи от машины. Вот тут она и взбеленилась… – Прикрыв морщинистые веки, адвокат закончил: – А остальное вы знаете!
Замолчав, Забудкин потянулся за своим портсигаром, лежащим на журнальном столике. Руки его дрожали, и вытащить папиросу ему удалось только с третьей попытки.
– Деньги, Стас, я тебе отдам, – сказал он после того, как затянулся. – Все до копейки! Только не сдавай меня ментам. На воле умереть хочу…
– С чего вы вдруг умирать собрались, Андрей Саныч?
Забудкин встал, опершись на трость и хромая сильнее обычного, прошел к стеклянной «горке». Взяв с одной из полок бумажный пакет, вернулся и протянул его Стасу со словами:
– Смотри сам.
Тот заглянул в конверт и удивленно протянул:
– Рентгеновский снимок?
– Там мои легкие отображены. И они не так здоровы, как мне бы хотелось. В общем, Стас, у меня рак. Курение все-таки довело меня до страшного диагноза.
– И вы все равно курите? – подала голос Вера.
– Теперь-то уж к чему бросать? Чтобы прожить пару лишних месяцев? Так мне без папирос жизнь все равно будет не в радость… – Он ткнул окурком в пепельницу. – На Витин миллион я хотел в Швейцарию уехать. Там отличный воздух, и красота удивительная. В общем, если где и уходить из жизни человеку с раком легких, то именно там.
– И ничего нельзя сделать?
– Ты про операцию? Вообще-то можно было бы попробовать, лечь в германскую клинику, но шансы на исцеление ничтожны, а я последние дни хочу провести не в больничной палате. – Адвокат закурил новую папиросу и сквозь дым посмотрел на Стаса. – И уж тем более не в тюрьме. Но если ты пойдешь в милицию, я тебя не осужу. Твое право. Только не дам я себя на зону отправить.
– Это понятно… Вместо себя туда какого-нибудь пьяницу отправите, вам не привыкать.
– Да нет, просто каким-нибудь образом сведу счеты с жизнью, – обыденным тоном возразил Забудкин.
– Я не пойду в милицию, не беспокойтесь. Но на вас и без меня могут выйти. Наверняка найдутся свидетели, которые видели, как вы направлялись на реку. Или под ногтями Кати обнаружат частички вашего эпидермиса. А может, отпечатки вашей трости остались на земле…
– Тут уж ничего не поделаешь! Найдут так найдут… Моток веревки у меня в кладовке на видном месте лежит!
Пока мужчины разговаривали, Вера рассматривала рентгеновский снимок. Затемнения в легких она видела, но такие появлялись и после обычного бронхита.
– А можно взглянуть на результаты анализов из онкологического центра? – спросила она вдруг.
Забудкин недоуменно на нее уставился.
– Ведь они должны быть, – пояснила Вера, – диагноз по одному лишь снимку не ставят.
И тут произошло неожиданное: Андрей Александрович рассмеялся.
– Ох уж эти женщины! Их на мякине не проведешь!
– Вы не больны? – округлил глаза Стас.
– Раком нет. У меня просто некоторые проблемы с легкими.
– А зачем было врать?
– Потому что не хочу в тюрьму. Никто туда не хочет! – Адвокат схватил Стаса за руку. – Миллион плюс моя тачка. Или, может, ты хочешь что-то другое? Говори…
Стас молча хмурился.
– Я сейчас! – Забудкин вскочил и, бодро прошагав к все той же «горке», вытащил из ящика пакет. – Вот!
– Что это?
– Миллион!.
– Но он же в банке…
Забудкин пожал плечами. Как будто извинялся за свою невинную ложь.
– Так вы что же, намеренно Катю убили? – тихо и медленно, делая паузу после каждого слова, спросил Стас.
– Конечно, нет!
– Врете!
– Да правда, правда! Стукнул я ее со злости, но убивать не собирался. Просто она меня разозлила, и я…