Ильину показалось, что голос сейчас сорвется на крик, но тот вдруг успокоился:
– Я помогу тебе сделать выбор. Это не так сложно, как тебе кажется. Одевайся.
– Не понял.
– Я говорю – одевайся. Куртку, ботинки... Собери самое необходимое. У тебя есть пять минут.
– А если я сейчас подниму батальон по тревоге?
– Для этого тебе все равно понадобится одеться. Время идет.
Ильин начал торопливо одеваться. Не выскакивать же, в самом деле, на мороз в исподнем.
– Две минуты,– напомнил голос.
Ильин надел шапку, сунул инфоблок и пистолет в карманы куртки, вышел из палатки.
В лицо наотмашь ударила мелкая ледяная крупа. Ильин зажмурился, прикрыл лицо рукой.
– Пять, четыре, три...– Из кармана голос доносился глухо.
Ильин оглянулся, пытаясь понять все-таки, что сейчас произойдет, откуда это появится...
– Началось,– сказал голос.– Вот сейчас – уже началось. Уже трое. Пятеро. Одиннадцать человек. Теперь – офицеры...
Ильин бросился к офицерской палатке.
– Можете не спешить. Там уже все...
Ильин рванул полог и замер. В лицо ударил запах крови.
– Двадцать пять человек... двадцать семь... тридцать...
– Батальон! – крикнул Ильин.– Тревога! В ружье!
Справа мелькнула тень, Ильин обернулся, вскидывая пистолет.
– Товарищ майор! – выкрикнул набегавший прапорщик Морозов.
Начальник караула, узнал Ильин.
– Всех поднимай! – приказал майор.
– Есть! – Прапорщик побежал к палатке второй роты.
Что-то здесь было неправильное, вдруг понял Ильин. Начальник караула не может тут быть один. Только вместе с двумя солдатами из бодрствующей смены караула. А он один...
И тут со стороны палатки первой роты ударил автомат.
Длинная очередь, патронов на двадцать. А потом несколько скупых, сдвоенных.
Кто-то закричал, и майор бросился на крик, понимая, что опоздал, что так кричать человек может только перед смертью...
В лицо Ильину, ослепляя, ударил луч фонаря.
Ильин нырнул в сторону, словно уходя с линии прицела, вскинул пистолет, но не выстрелил.
Он не знал, не мог видеть, кто именно сейчас пытается нашарить его лучом фонаря в темноте, это мог быть кто-то из солдат, враг не стал бы вот так выдавать себя...
Бревна. Ильин с трудом удержал равновесие, взмахнул руками, и, словно подчиняясь взмаху его рук, взорвалась граната. Потом еще одна.
Фонарь погас.
Вспышки разрывали темноту, разбрасывали в стороны горящие ошметки брезента и каких-то тряпок, одна за одной, одна за одной...
Ильин сел на бревна, зачерпнул левой рукой снег и вытер лицо.
Он должен был действовать. Стрелять, рвать уродов голыми руками... и не мог. Ильин не испугался, нет. Он просто никогда раньше не попадал в подобную ситуацию, никогда не чувствовал такой вот беспомощности...
Не было страха. Была простая мысль. Очень простая.
Это ведь он сам. У мальчика забрали одно из двух яблок. Забрали и раздавили. Мальчик думал, что сможет найти компромисс...
Взрывы прекратились.
Как пронзительно свистит ветер между деревьев! Горящие ящики освещают пространство вокруг майора.
– Слышишь меня, Ильин?
Ильин достал из кармана инфоблок. Руки дрожат – это плохо. Майор не любит, когда у него дрожат руки.
– Ты так себе это представлял? – спросил голос из инфоблока.
– А я ведь тебя постараюсь найти,– сказал Ильин.
– Само собой,– не стал возражать голос.– А пока постарайся найти прапорщика Морозова. Он прятаться не станет, он получил сейчас приказ выполнять твои распоряжения. Морозов думает, что ты в курсе произошедшего... Никуда не уходи. Сейчас ты увидишь продолжение. Не дергайся, тебе ничего не угрожает.
Из темноты появились силуэты. Трое... Четвертый подошел справа, от машин.
Все четверо остановились перед Ильиным.
Сержант и трое рядовых. Комбат не успел запомнить их фамилии.
У сержанта и одного из рядовых – автоматы. Стволы направлены вниз. Руки остальных двоих в чем-то черном, лаково отблескивающем в неверном свете.
Похоже – кровь.
Сержант медленно отстегнул от автомата магазин, бросил в снег. Достал из подсумка новый, пристегнул к автомату. Передернул затвор.
Сделал шаг вперед, развернулся через левое плечо.
Солдаты стоят неподвижно. Они видели, как ствол автомата поворачивается к ним, но ничего не сделали.
Не попытались.
Даже после того, как пуля пробила голову одному из них.
Выстрел – солдат падает навзничь.
Пауза.
Сержант, не опуская автомата, словно выбирает, кого убить следующим.
Еще один выстрел – снова в лицо. Падает второй солдат. Третий, с автоматом, терпеливо ждет, когда очередь дойдет и до него.
Выстрел.
Сержант роняет автомат. Даже не роняет, скорее отбрасывает его от себя, словно испугавшись. Или обжегшись.
– Не хотите вмешаться? – спросил голос из инфоблока.
– Рукавишин! – позвал кто-то из темноты.
Сержант повернулся всем телом на голос.
– Ты еще не все закончил, Рукавишин! – Из темноты в освещенный круг вошел прапорщик Морозов.– Я ведь тебе говорил: убьешь всех, потом выстрелишь в себя. Возьми автомат!
Сержант качнулся. Замер, словно парализованный.
– Подними автомат, Рукавишин! – Морозов подошел ближе, стал справа от Ильина.– Он сейчас, товарищ майор. Сейчас он застрелится. Рукавишин!
Сержант резко наклонился, нашарил автомат.
– Давай,– сказал Морозов,– дуло в рот и нажми на спуск.
– Прекратить.– Ильин вдруг словно очнулся.– Немедленно прекратить!
– Да что вы, товарищ майор? – удивился Морозов.– Нужно все зачистить. Этот – последний из наркош. Это он что-то упрямится... Первый раз такое у меня... Ничего, сейчас.
Сержант поднес ствол к лицу.
– Я сказал – прекратить! Рукавишин – отставить! – Ильин наконец встал с бревен.– Брось оружие!
Рукавишин нашарил спуск.
Ильин шагнул к сержанту, протянул руку, чтобы отобрать оружие. Выстрел – сержант еще две или три секунды стоял на ногах, потом упал.
– Вот и хорошо! – сказал Морозов.– А то я уж думал, что придется самому его пристрелить. То ли он мало этой зеленой дряни выжрал, то ли я устал... Четверых удержать – это не просто так. Это не хухры-мухры! Такую работу сделали, да еще почти вслепую... Я – молодец!