Поднялся и Андрей.
– Куда же вы? – растерялся Каковенко.
– По домам, по своим да по чужим… – насмешливо пропел Андрей.
– Тогда я один доведу дело до конца!
– Вольному воля… – Казаков ухмыльнулся и посмотрел на Андрея. – Так куда ты?
– Спать пойду, – зевнул лейтенант.
– А я на фазенду, поливать надо, вон какая жара стоит.
– Эх, вы! – только и сказал водопроводчик. И недавние единомышленники разошлись в разные стороны.
– Нет, я докажу, – бормотал себе под нос Каковенко, – я докажу!..
И ноги сами понесли его в Лиходеевку. Зачем, зачем побежал туда, безумец? Ох, не к добру!
Было еще не совсем темно, когда наш герой достиг пределов зловещей деревушки. Вот оно – проклятое логово нечистой силы! Но где ее основное средоточие? Конечно же, в доме под номером шесть.
Именно тут гнездится нечисть! Что же делать?
Каковенко поворочался, устраиваясь поудобнее, и наконец затих, полностью отдавшись наблюдению.
Возле пресловутого строения никакого движения. Все тихо. Страшный дом, скрывавший так много мрачных тайн, стоял точно вымерший. У Каковенко от неудобной позы затекла спина, да тут еще налетела стая комаров и стала нещадно донимать следопыта. Он закряхтел и заворочался в лопухах, словно потревоженный кабан, а в это время к дому приблизилась знакомая нам группа во главе с мистером Сенекой.
Иностранцы о чем-то оживленно болтали и бурно жестикулировали.
«Они, – сразу же понял Каковенко, – точно, заявились…» Он с мстительной радостью вспомнил своих недавних соратников. Дураки, не захотели довести дело до конца, а он таки доведет! И еще как доведет! Разоблачит эту свору, да не только в родном городе. Вся страна узнает, что американская банда сатанистов снюхалась с местными последователями дьявола. Правду говорят, преступность не знает границ. Так то обыкновенные бандиты. А тут!.. Однако интересно, что они делают там, внутри?
Каковенко снова заворочался и закряхтел, как раненый вепрь, потом решился и высунул голову из зарослей. Все тихо. Он крадучись выбрался из своего укрытия. Впрочем, опасаться, что его заметят, не приходилось. Было уже совсем темно, и лишь запад горел дымным отсветом заката.
Каковенко сплюнул и, слегка покачиваясь, пошел вперед, словно ни в чем не бывало. Он решил изобразить пьяного, прекрасно зная, что к этой категории граждан население относится относительно с добродушным пониманием.
«С пьяного взятки гладки, – размышлял он, – даже если и обратят внимание, то вряд ли что заподозрят».
Но обращать внимание на странную фигуру было некому. Улица, и в обычное-то время пустынная, словно вымерла.
Каковенко, раскачиваясь словно корабль в шторм, приблизился к злополучным воротам с железным кольцом и в задумчивости остановился, присел на скамеечку возле ворот и стал кумекать о дальнейшем. Но как ни ломал мозги, ничего лучшего, как проникнуть внутрь, он не надумал.
– В случае чего скажусь выпившим, – рассуждал простодушный сантехник, – мол, забрел по ошибке. Могут надавать по шее, так что ж? Риск – благородное дело. – Так, подбадривая себя, Каковенко толкнул калитку.
Последние отблески зари пропали с сумрачных небес. Выплыл, точно нарисованный, только что народившийся месяц. Его сиротливые остренькие рожки печально сверкали в беспредельной вышине. Скоро месяц пропал, запутавшись в тучах. Запахло дождем. Вдали блеснули зарницы. С болот пополз туман. Комары куда-то пропали, но появились летучие мыши. Они проносились прямо над головой Каковенко, и он ежился от резкого писка.
Во дворе дома тоже было пусто. Это обрадовало водопроводчика. Пригибаясь, он обогнул дом и замер у стены. Из раскрытого окна доносились голоса. Тогда он лег на землю и по-пластунски пополз вдоль стены. Под окном он прилег на бок и навострил уши.
По долетающим обрывкам он никак не мог ухватить нить разговора. Похоже было, что беседа шла на повышенных тонах.
«Ага, – злорадно подумал сообразительный водопроводчик, – договориться не могут. Так я и думал». Восхищаясь собственной прозорливостью, он отвлекся и представил, что бы сказал о его героическом поступке Казаков. Может быть, одобрил, а может, и нет.
В этот момент ярчайшая вспышка света высветила, словно на негативном изображении, кусты сирени под окном, кусок забора, старую бочку. Каковенко машинально закрыл глаза. Он решил, что в комнате разорвалась граната. Однако звука взрыва не было. Какое-то время сохранялась тишина, потом перепалка между гостями и хозяином возобновилась.
Водопроводчик, потеряв всякую осторожность, встал с земли и на корточках уселся прямо под окном. Голова его почти касалась резного наличника. Услышанное чрезвычайно заинтересовало его. Речь шла о мертвецах. Завтра, как понял водопроводчик, состоится оживление. Отлично! Теперь нужно потихоньку выбираться отсюда. Не дослушав, чем кончилась встреча, Каковенко ползком стал пробираться к выходу, попав по дороге в колючие заросли малины. Чертыхаясь и проклиная свою нелегкую долю, он наконец выбрался на волю и поспешно устремился домой, по дороге обдумывая план действий на завтра. Он решил ни за что не отступать, вывести мерзавцев на чистую воду, а главное, посрамить заносчивых милиционеров. Будут тогда знать, как издеваться над стариком.
К величайшему сожалению, Каковенко слишком поспешно ретировался, не дослушав, о чем говорили обитатели дома номер шесть после ухода визитеров. Дослушай он их беседу до конца, возможно, у него пропало бы желание продолжать изыскания. И события, возможно, приняли бы другой оборот.
– Этот господин, можно сказать, не ошибся, назвав меня Хозяином кладбища, – начал Стас, искоса посмотрев на краеведа. Он замолчал, задумался. Потом неожиданно поднялся и оглядел комнату. Надо сказать, что после ухода американцев обиталище молодого химика-производственника Станислава Александровича Недоспаса снова приобрело вполне обычный вид. Исчезли люстры, канделябры, вычурные кресла и зеркала в причудливых рамах. Пропали экзотические наряды, и два молодых человека выглядели словно обычные советские люди. Впрочем, советских людей уже нет. Последний из них – Леня Голубков доверчиво смотрит в глаза своей благоверной и мечтает о домике в Париже.
– Чудак ты, Леня! Нет никакого Парижа. Выдумала его нечистая сила. Есть только город Светлый. Нет у него границ, нет числа его жителям. Он повсюду. Сверху серые дома-близнецы, а под ними старое кладбище. И вроде бы заасфальтировали все, что возможно, ан пробивается, зараза! Лезет из-под земли, настойчиво проникает в любую щель, дурманит головы, застилает глаза. И кругом мечется, мечется нежить, почуявшая свой час.
– Но что это за понятие «Хозяин кладбища»? – робко спросил Володя.
– Погоди, – сказал Стас, – все расскажу, не торопи. Подумай. Еще совсем недавно эта комната выглядела как гостиная в каком-нибудь дворце, а теперь? Так вот и в жизни: в обычной жизни, – поправился он. – Облепят вещь пестрыми этикетками, обзовут понепонятнее, и смотришь, из сущей чепухи получается, получается… – Стас запнулся, подбирая подходящее слово, щелкнул перед носом пальцами, – получается икона! Одни на нее молятся, другие проклинают, втайне, однако, мечтая о том же. А чепуха чепухой и остается, как бы там ее ни называли.