— Я могу остаться с тобой, если хочешь.
— Я в порядке, спасибо, — сказал Уилл. — Немного поброжу тут.
Дрю пожертвовал простыню Уиллу и стал подниматься по лестнице, оставив его заваривать «Эрл Грей». Ему не особенно хотелось, чтобы те образы, которые его только что посетили, вернулись, пока он сидит тут, прихлебывая чай. Но он ничего не мог с собой поделать — воображал ту необъяснимую жизнь, которой зажили разбросанные им фотографии. Они словно имели свой смысл, который он не хотел видеть или понимать, а потому донесли до него этот смысл во сне. Но какой? Что смерть ужасна? Он знал это лучше, чем большинство людей. Что Патрик умрет и Уилл ничего не может с этим поделать? И это он тоже знал. Он возвращался к этому снова и снова, но так и не мог нащупать суть пережитого. Возможно, он искал смысл там, где его не было. Насколько можно доверять сну, в котором выступает говорящий лис, заявляющий, что он посланник Господа? Вероятно, доверие это близко к нулю.
Но разве не было в конце того краткого мгновения, когда Дрю позвал его и он проснулся, когда лис задержался, словно нащупывая границы своей юрисдикции и готовясь шагнуть туда, где он не мог находиться?
Наконец он вернулся в постель. Дождь пронесся над городом и ушел, и теперь в комнате было слышно только мирное дыхание Дрю. Уилл осторожно проскользнул под простыню, чтобы его не разбудить, но тот, не просыпаясь, почувствовал, что любовник вернулся, так как потянулся к Уиллу с закрытыми глазами, а дыхание оставалось ровным. Он прижался к Уиллу, точно повторяя очертания его тела. Уилл не сомневался, что не уснет, но уснул. И спал без задних ног. Больше никаких визитов не было. Господь и его посланник больше не тревожили его в ту ночь, а когда он проснулся, его ждали солнце и поцелуи.
Патрик выполнил свое обещание: в центре буфетной стойки разместился большой торт в форме дородного медведя с рядом мощных клыков и сластолюбивым розовым языком. Это неизбежно вызывало вопросы, которые Патрик переадресовывал Уиллу, и тот был вынужден десять раз рассказывать историю о напавшей на него медведице, с каждым повтором сокращая ее, пока она не отшлифовалась до впечатляюще непринужденной: «Ну, пожевал меня немного медведь».
— Почему ты мне ничего не сказал? — спросил Дрю, когда эти сведения дошли и до него. — Я думал, у тебя шрамы после автокатастрофы. Но господи боже мой — медведь! — Он не смог не улыбнуться. — Вот это история.
Уилл отобрал у Дрю кусок курицы и шмат пиццы с артишоками и доел их.
— Ты этим хочешь что-то сказать? Мол, хватит есть? — спросил Дрю.
— Нет.
— Думаешь, я слишком разжирел? Признайся.
— Я думаю, ты в полном порядке, — терпеливо сказал Уилл. — Я даю тебе разрешение съедать все куски пиццы, до которых дотянутся твои загребущие руки.
— Ты бог, — сказал Дрю и вернулся к буфетной стойке.
— Вы вдвоем начали с того места, на котором остановились?
Уилл оглянулся и увидел как: всегда изящного Джека Фишера рядом с задумчивым белым парнем. Последовали объятия и приветствия, после чего Джек представил своего друга.
— Это Каспер. Он не верит, что я тебя знаю.
Каспер пожал Уиллу руку и произнес несколько неуклюжих слов восхищения.
— Я мальчишкой смотрел на вас как на бога, — сказал он, — то есть на ваши фотографии. Они такие реальные, черт возьми. Отображают все как есть, я прав? Мы ведь в глубокой заднице?
— Каспер — художник, — объяснил Джек. — Я купил у него «Малую эрекцию». Он рисует только члены, верно я говорю, Каспер?
У парня был несколько смущенный вид.
— Рынок невелик, — подтвердил Джек, — но довольно стабилен.
— Я бы с удовольствием… показал вам некоторые мои работы, — сказал Каспер.
— Почему бы тебе не принести нам выпить? — спросил Джек.
Каспер нахмурился — он явно не хотел играть роль официанта.
— А я постараюсь убедить Уилла купить какую-нибудь из твоих картин.
Каспер нехотя пошел за выпивкой.
— Вообще-то у него классные картины, — признался Джек. — И он не лукавит, когда говорит, что ты был для него богом. Симпатичный парень. Я серьезно подумываю взять его с собой в Луизиану и там обосноваться.
— Ты этого никогда не сделаешь, — заметил Уилл.
— Понимаешь, я этим долбаным городом уже сыт по горло, — устало сказал Джек и понизил голос. — Дело в том, что меня тошнит от тошнотворных людей. Я понимаю, как это звучит, но ты же меня знаешь, я говорю то, что думаю. И в моей записной книжке столько вычеркнутых адресов, что и не сосчитать.
— Сколько лет Касперу? — спросил Уилл, глядя, как тот пробирается к ним с двумя стаканами виски.
— Двадцать. Но он знает все, что нужно знать, — заговорщицки усмехнулся Фишер, но Уилл не смотрел на него.
Он не хотел куражиться насчет этого парня, который, невзирая на покровительственные речи Джека, через месяц, оттраханный и забытый, будет вынужден зарабатывать на жизнь собственной задницей.
— Ты должен заглянуть в его студию, — сказал Джек, возвращаясь к восторженному тону, когда Каспер оказался в пределах слышимости. — Он собирается сделать целую серию рисунков, изображающих эякуляцию…
— О-па, — пробормотал он и замер на полуслове, глядя в сторону двери, в которую вошла необычного вида женщина за пятьдесят, одетая в серое платье свободного покроя.
Она величественным взглядом обвела три десятка гостей и, увидев Патрика, направилась к нему. Тот оставил Льюиса, который воспользовался вечеринкой, чтобы распространять тоненький томик своих стихов, и двинулся ей навстречу. Она забыла о царственных манерах, когда Патрик обнял ее, поцеловала его в щеку и громко рассмеялась.
— Это Бетлинн? — спросил Уилл.
— Угу, — сказал Джек. — И я не в настроении, так что ты давай сам по себе. Только не позволяй ей заморочить тебе голову.
Сказав это, Джек с хитроватой улыбкой удалился, Каспер последовал за ним.
Уилл как зачарованный смотрел на Бетлинн, болтавшую с Патриком, который ловил каждое ее слово, — это было видно. Его жесты выдавали нетипичное для него смирение. Он кивал время от времени, но глаза были устремлены в пол — он внимательно слушал, впитывая крупицы ее мудрости.
— Значит, вот она какая. — Адрианна подошла к Уиллу и теперь незаметно поедала эту пару глазами, одновременно скусывая глазировку с белого медведя. — Наша Хрустальная Леди.
— Она хоть кому-нибудь нравится?
— До сих пор никто из нас ее не встречал. Не думаю, что она часто спускается на грешную землю, хотя Льюис утверждает, будто видел, как она покупает баклажаны. — Она, прикрывшись ладонью, захохотала, представив себе эту картину. — Конечно, Льюис — поэт, так что его свидетельство не в счет.