Двое других сангвинистов встали по бокам чуть позади него, с каменными лицами прикрывая его.
Бернард указал на великана. Вблизи он оказался даже крупнее — настоящий танк, с бочкообразной грудью и толстыми руками, густо поросшими курчавыми рыжими волосами.
— Это Агмундр.
Новоприбывший бухнул себя мясистым кулаком в грудь, осклабился и гордо простер руку к дымящемуся вертолету.
Христиан со вздохом тряхнул головой.
— Смахивает на то, что ты запорол очередной вертолет. Я думал, я лучше тебя учил, Агмундр. Это тебе не драккар викингов. Это образец тонкой, отлаженной техники.
— Он меня прогневил, — в голосе Агмундра зарокотал гортанный скандинавский акцент. — Слишком медленный.
— Да тебя гневит все подряд, — упрекнул Христиан, но оба стиснули друг другу запястья в теплом рукопожатии, чем Христиан заработал хлопок по спине, едва не повергший его на колени. Джордану этот Агмундр понравился.
Бернард указал на сангвинистку.
— А это Вингу.
Ростом эта чернокожая женщина оказалась выше Джордана. Вблизи выяснилось, что ее седая коса украшена перьями и перевита красочными нитками бус. Ее суровое лицо покрывали ритуальные шрамы — россыпью точек на щеках.
Она им просто кивнула, но ее темные глаза подмечали все вокруг.
— Времени на любезности у нас маловато, — бросил Бернард, озирая небосклон позади. — Мы должны доставить отрока к книге. Если он мог исцелиться здесь, наверное, может и благословить ее здесь.
— Это по-настоящему святое место, — сказала Эрин. — Вероятно, более святое, чем храм Святого Петра.
Бернард насупил брови, озирая кратер.
— Здесь Христос свершил свое первое чудо, — растолковала Эрин. — Когда был ребенком.
— Я чувствую здесь великую святость, — басовито прошептала Вингу.
Бернард медленно кивнул, явственно тоже что-то ощущая, но выпрямился и указал на Томми.
— Тогда давайте поглядим, нельзя ли благословить книгу на этой земле.
Батори позволила Томми присоединиться к ним, хотя и крайне неохотно. Впрочем, ей тут ничего и не поделать. Хотя она и может разгуливать под этими затянутыми пеплом небесами, но рдеющее в них солнце — а может, святость под ногами — явственно истощило ее силы. Так или иначе, она наверняка понимает, что не способна противостоять сангвинистам, собравшимся тут, на святой земле, придающей им сил.
Батори разглядывала рисунки, идя вдоль вереницы панелей. Наконец, ее интерес привлек внимание Бернарда к тому же. Он очень внимательно рассмотрел каждую, потом подошел поближе, поворачиваясь кругом, переводя взгляд с панели на панель, будто быстро считывал их.
И обернулся к Арелле.
— Это и есть история, которую ты уничтожила в Иерусалиме. — Он стремительными шагами направился к последней панели и преклонил колено, чтобы коснуться изображенного там меча. Голос его был полон страдания. — Почему ты утаила ее от меня?
— Мир был не готов, — просто объяснила она.
— Да кто ты такая, чтобы судить, к чему готов мир? — Бернард встал, направившись к Арелле с рукой на рукоятке собственного меча.
Джордан взялся за автомат.
Рун преградил Бернарду путь.
— Отступись, старый друг. Предоставь прошлое прошлому. Теперь мы должны обратиться к настоящему и будущему.
— Если бы мы могли обладать таким оружием… — Бернард тряхнул головой. Таким сбитым с толку Джордан еще ни разу его не видел. — Вообрази, от скольких страданий мы могли бы избавить мир.
— И сколько всего вы могли погубить, — подхватила Арелла. — Я побывала в мечети, когда вы покинули Иерусалим. Я видела, что ваши войска творили во имя Божье. Вы были не готовы. Мир был не готов.
Рун коснулся своего наперсного креста.
— На это у нас нет времени, — напомнил он им. — Через час солнце зайдет.
Казалось, его слова наконец пробились сквозь гнев и замешательство Бернарда.
— Ты прав. — Кардинал добрался до своих доспехов, снова достав Кровавое Евангелие и протянув его. — Пожалуйста, дитя мое. Пока не поздно. Ты должен благословить эту книгу.
Томми с встревоженным видом взял ее. В его маленьких руках книга казалась огромной.
— В прошлый раз это не сработало. И не забывайте, я не Первый Ангел.
Бернард озадаченно оглядел их. Похоже, кардиналу выдался долгий денек сплошных сюрпризов, по большей части скверных. Джордан знал, каково это.
— Что он имеет в виду?
— Все равно попробуй, — проигнорировав кардинала, попросила Эрин мальчишку. — Вреда-то никакого.
— Ладно, — с сомнением в голосе согласился Томми, открыл книгу и положил ладонь на страницы. — Я, Томас Болар, благословляю эту книгу.
Все подались вперед, будто в ожидании чуда.
Опять ничего.
Ни золотого света, ни новых слов.
Словно это место исчерпало свой потенциал чудес.
16 часов 04 минуты
— Как Томми и сказал, — подала голос Эрин, ощутив, что сангвинисты пали духом, — он не Первый Ангел.
— Тогда кто же? — спросил Бернард.
Эрин понимала, что чего-то недоглядела, но чувствовала себя так, будто пыталась собрать пазл в темноте, втыкая фрагменты наугад.
— Арелла сказала, что Томми носит в себе лучшее от Первого Ангела. Так что, по-моему, он все равно остается ключом к этой загадке.
Услышав это, Рун чуть развернул плечи. Наверное, думал обо всех жизнях, отданных за то, чтобы доставить Томми сюда.
Они не могли погибнуть зря.
И все же придется выбросить это из головы. Ковыряться в грехах и воздаяниях — дело сангвинистов. А у нее есть проблема, нуждающаяся в решении, и отвлекаться нельзя.
— Если Первый Ангел внутри Томми, — сказал Джордан, — как нам его извлечь?
— Может, его надо вырезать? — изрек Бернард.
— Думаю, прибережем это как крайнее средство, — нахмурилась на него Эрин. И посмотрела на Томми. — Может быть, освободить ангела может экзорцизм?
Томми сглотнул. Судя по виду, ее предложение вдохновило его ничуть не больше, чем предложение Бернарда.
— Экзорцизм — это изгнание демонов, а не ангелов, Эрин, — передернул плечами Рун.
— Может, и да. А может, и нет.
Они все ступили на новую для себя территорию.
Эрин поглядела на Ареллу.
— Вы не можете нам помочь?
— У вас есть все ответы, какие вам нужны.
Грейнджер насупилась, начиная понимать недовольство древних своими оракулами. Порой они бывают откровенно невразумительными. Но она понимала, что сивилла говорит ей правду. Ответ где-то внутри самой Эрин. Именно она как Женщина Знания должна разгадать, что дальше. И должна верить, что молчит Арелла не без причины, что сивилла играет в молчанку вовсе не затем, чтобы вывести их из себя.