Сигне никак не отреагировала.
Гуннар с трудом натянул куртку. День клонился к вечеру, солнце низко стояло над горизонтом. Сможет ли он когда-нибудь снова радоваться восходу солнца? Сможет ли вообще испытывать радость? Хорошо знакомая дорога через деревню казалась сегодня чужой. Все было по-другому. Даже его походка. То, что раньше было таким естественным, теперь давалось ему с трудом. Казалось, ему приходилось заставлять свой мозг давать команды ногам — сначала одной, потом другой. Гуннар пожалел, что не взял машину Расстояние от Мёрхульта было немаленькое, и он привлекал внимание прохожих. Некоторые даже переходили на другую сторону дороги, чтобы не нужно было с ним разговаривать. Наверное, они не знали, что сказать. Ну и хорошо, потому что Гуннар не знал, что ответить. Поэтому пусть лучше держатся от него подальше, как от прокаженного.
Лодка была пришвартована у Бадхольмен. Она была у них давно, и Гуннар привычно пошел вправо от каменного моста. Погруженный в свои мысли, он не заметил ничего странного, пока не подошел к месту, где обычно стояла лодка. Но ее не было. Гуннар огляделся по сторонам. Она должна была стоять здесь, на своем обычном месте. Легкая деревянная лодка с небольшой голубой кабиной. Гуннар прошел вперед до конца причала. Может, она таинственным образом попала в другое место, думал он. Или канат отвязался и ее отнесло? Но море было спокойное, и Матте умел вязать морские узлы. Гуннар вернулся к пустому месту и достал из кармана мобильный.
* * *
Патрик уже вошел в дом, когда позвонила Анника. Зажав телефон между плечом и ухом, он поднял на руки прибежавшую встречать папу Майю.
— Извини, что ты говорила? Пропала лодка? — нахмурился он. — Да, я дома, но могу заехать посмотреть. Нет, без проблем. Я поеду.
Он поставил Майю на пол, чтобы положить трубку, потом снова взял дочку на руки и прошел в кухню, где Эрика готовила смесь мальчикам. Они агукали в люльках на кухонном столе. Нагнувшись, Патрик поцеловал каждого в щечку, а потом пошел поцеловать жену.
— Кто звонил? — спросила Эрика, ставя бутылочки в микроволновку.
— Анника. Мне придется ненадолго уехать. Кажется, у Сигне с Гуннаром украли лодку.
— Только не это, — Эрика повернулась к Патрику. — Кто способен на такую кражу, да еще в такой момент? Это просто чудовищно.
— Не знаю. Согласно Гуннару, последний раз ею пользовался Матс, когда навещал Энни. В таком разе странно, что она исчезла.
— Иди давай! — велела Эрика, целуя мужа в губы.
— Скоро вернусь! — пообещал Патрик.
Уже выйдя из дома, он вспомнил о Майе. Дочка устроит истерику, узнав, что он пришел и сразу ушел. Ему стало стыдно, но он надеялся, что Эрика как-нибудь уладит ситуацию.
Гуннар ждал его по ту сторону каменного моста.
— Не понимаю, куда она делась, — сказал он, почесывая голову под кепкой.
— Ее не могло отнести течением? — спросил Патрик.
Вместе они пошли к месту швартовки.
— Ну, единственное, в чем я могу быть уверен, — это в том, что ее нет здесь, — покачал головой Гуннар. — Но Матте всегда крепко привязывал канат. Я научил его в детстве. И море было спокойное. Не думаю, что она могла сама отвязаться, — он снова покачал головой. — Кто-то ее украл. Но кому понадобилось это старое корыто?
— Даже ее можно продать за пару сотен, — ответил Патрик.
Он присел на корточки, осмотрел место прикола лодки и снова поднялся.
— Я напишу заявление, как вернусь в участок. Но уже можно позвонить морским спасателям, предупредить их, чтобы сообщили, если заметят похожую лодку.
Гуннар ничего не ответил, но пошел с Патриком назад к мосту. Вместе они прошли к месту 147 в гавани, где спасатели держали свои катера. Там же располагался их офис, но в нем никого не было. Патрик подергал ручку двери — заперто. Зато он заметил какое-то движение в окнах самого маленького из катеров — «МинЛуиса» — и постучал к ним. На палубе показался мужчина, которого Патрик тут же узнал. Это был Петер, помогавший им после того трагического происшествия на озере, когда одна из участниц реалити-шоу «Долбаный Танум» была убита.
— Чем могу помочь? — спросил он, вытирая руки о полотенце.
— У нас пропала лодка, — Патрик кивнул в сторону причала. — Лодка Гуннара. Ее нет на обычном месте, и мы не знаем, куда она подевалась. Может, вы будете иметь ее в виду, когда станете выходить в море?
— Я слышал о вашем несчастье, — обратился Петер к Гуннару. — Соболезную. Конечно, мы вам поможем. Может, ее унесло течением? Тогда она не могла далеко уплыть. Скорее ее отнесло в деревню, а не в открытое море.
— Мы боимся, что ее украли, — пояснил Патрик.
— И как людям только не стыдно, — покачал головой Петер. — Она была деревянная, да, Гуннар? С синей или зеленой кабиной?
— С синей. Называется «Софи». — Он повернулся к Патрику и пояснил: — В молодости я был влюблен в Софи Лорен. И встретив Сигне, решил, что они безумно похожи. Вот и назвал лодку «Софи».
— Я понял. Попробуем ее найти.
— Спасибо, — сказал Патрик и обратился к Гуннару: — Вы уверены, что последним ею пользовался Матс?
— Ну, не стопроцентно, — протянул тот. — Но он сказал, что поедет к Энни, и я решил…
— А вы сами когда видели лодку в последний раз?
Петер вернулся в каюту, оставив Патрика и Гуннара одних на берегу.
— Хм… в прошлую среду. Но лучше спросить Энни. Вы с ней еще не говорили?
— Мы собирались сплавать туда завтра. Я ее спрошу.
— Хорошо, — протянул Гуннар и вдруг вздрогнул: — Боже мой! Энни же не знает… мы совсем о ней забыли…
Патрик положил руку ему на плечо.
— Не переживайте. У вас было много других забот. Я сам ей сообщу.
Гуннар кивнул.
— Подвезти вас домой?
— Буду благодарен, — вздохнул Гуннар, следуя за Патриком к машине.
Всю дорогу до Мёрхульта они молчали.
Фьельбака, 1871 год
Лед начал медленно таять под апрельским солнцем. Постепенно на нем образовывались черные трещины и маленькие озерца с зеленоватой водой. Она плохо помнила, что случилось той ночью. Помнила, как вращался потолок, помнила острую боль, расплывчатые лица мужчин… и страх, страх, от которого перехватывало дыхание.
Они не обсуждали случившееся. Но в этом и не было необходимости. Эмели слышала, как Юлиан сказал Карлу, что отец Карла получит желаемое. Нетрудно было догадаться, что это касается письма из дома. Но легче от этого ей не становилось. Напротив, пережитые унижение и боль не давали Эмели покоя. Видимо, в письме свекор угрозами заставил сына исполнить супружеский долг. Наверняка он начал догадываться, почему у них с Карлом нет детей.
В то утро она проснулась от холода. Она лежала на полу с юбками, задранными до талии, но в доме никого, кроме нее, не было. С пересохшим ртом и безумной головой болью Эмели поднялась на ноги. Между ног саднило, и когда она потом пошла в туалет, то заметила кровь на внутренней стороне бедра. Когда через несколько часов Карл с Юлианом вернулись с маяка, они сделали вид, что ничего не произошло. Эмели весь день фанатично занималась уборкой, чтобы успокоить нервы. Никто ей не мешал. Даже духи. Они хранили молчание. Ужин должен был быть в пять. Механическими движениями Эмели принялась чистить картошку и жарить рыбу. Только когда снаружи раздались шаги Карла и Юлиана, руки ее слегка дрогнули. Мужчины вошли, разделись и сели за стол.