– О чем? – удивилась Нер.
– Обо всем, – уклончиво ответила я.
Уже в дверях меня настиг голос профессора:
– Вы молодец, Сормат. Умение признавать неправоту – очень важный навык. Но не переусердствуйте.
– Что это значит? – удивилась я.
– Стойте до конца там, где нужно. – Профессор пожала плечами. – Иногда это полезно.
«Проще всего было нанять экипаж, чтобы добраться до Облачной Горы. Но денег не было. При подсчетах оказалось, что скудного запаса золота мне хватит, чтобы добраться до места назначения, но вот есть придется мало, да и ничего теплого я не смогу купить. А чем ближе к Горе, тем суровее климат. Уже наверняка там и снег лежит, а на мне легкое платье.
Но мимо одной вещи я пройти не смогла. Я купила эту тетрадь и несколько карандашей. Мне просто необходимо записать все, что происходит. Я ухожу, не оставляя и следа в этом мире, оставаясь лишь в памяти Фара. Просто так уйти я не смогу, будет нестерпимо больно умирать, зная, что ничего не останется после, что вместе с моей жизнью угаснет все, что обо мне напоминает. Люди вокруг мало внимания обращают на бледную девушку, упорно куда-то бредущую, а потому я могу плакать сколько угодно. Вот только плакать почему-то не хочется. Внутри пусто и жжет в груди от отчаяния».
Я дожидалась Эри в комнате, читая. Наконец подруга вернулась. Точнее, она влетела в комнату, хлопнула дверью и с размаху бросила сумку в угол, отчего со стены слетела доска с моими заметками.
– Эри! – Я удивленно уставилась на подругу.
Она редко позволяла себе всплески эмоций, будучи человеком не злым.
– Скотина! – воскликнула подруга.
– Кто?
– Новый препод, Райэн Криц. Нечистолог, боевой маг, самая большая задница в мире и центр вселенной. Чуть ли не богом себя провозгласил.
– Да что случилось-то? – не выдержала я.
– Он меня к доске вызвал.
– На первой паре? Он псих?
– Я тоже так подумала. Короче, вызвал к доске и давай издеваться, вопросы задавать. Естественно, я на них ответа не знала. В конце сказал, что мы все идиоты и от нашей специальности вообще ожидать ничего не нужно путного. Поставил мне два и всю пару нес какую-то ерунду!
Я впервые видела Эри такой разозленной. Она не получала двоек с первого курса, всегда была готова к любым вопросам и практически вытягивала нашу специальность, побеждая в разных конкурсах. Чем думал этот Криц, вызывая на первой же паре студентку и задавая ей вопросы? Даже если бы и были в Эриной голове хоть какие-то знания, она могла просто растеряться перед незнакомым человеком. Он вообще слушал хоть какой-нибудь курс по правильному общению или этикету?
– Он неправ, Эри, – сказала я. – Забудь. Просто очередной склочный профессор, не удовлетворенный жизнью, вынужденный преподавать в провинциальном университете на магическом туризме.
Эри не желала успокаиваться, она ходила взад-вперед по комнате, тихо ругаясь.
– Ты бы его видела, Дейна! Красив, девки вздыхали всю пару. Улыбка во всю челюсть. Молодой. Напыщенный индюк! Чтоб у него… отвалилось все, чем он думает!
– Эри, он преподает на магическом туризме, – повторила я. – Это само по себе наказание.
Эри фыркнула:
– А ты почему на пару не пришла?
– Обнималась с Кэдерном в чулане, – хихикнула я. – У меня освобождение от тех пар, на которых ректору хочется вспомнить молодость.
Подруга широко улыбнулась и села рядом.
– Рассказывай!
В этом вся Эри. Как мы умудрились подружиться, не знаю, но если бы не ее оптимизм, я б давно уже выла волком, сидя в этой дыре.
В первый свободный выходной (не считая тех, что я потратила на подготовку к экзаменам) я решила навестить родителей.
Мы не так часто виделись, моя учеба и их работа оставляли мало свободного времени. Раз в месяц, редко чаще, я ходила домой. Приносила деньги и делилась новостями.
Родители жили в самом старом районе Риверы, где не было ничего примечательного, кроме архитектуры довоенного периода. На рынок приходилось ходить в центр, а многочисленные лавки ремесленников посещались настолько редко, что люди в старой Ривере нередко жили впроголодь. Те крохи, что я приносила родителям, были неплохим подспорьем.
Зима тем временем набирала силу. По прогнозам нас ожидали недели две морозов и, как награда за терпение, скорая весна. Начало купального сезона обещали в середине мая.
Я куталась в старую, но еще вполне сносную шубку и то и дело оскальзывалась на льду. Дома меня ждали. Мама наверняка приготовила пирог, а папа какой-нибудь подарок, сшитый из обрезков тканей, – браслет или новый поясок.
Я, задумавшись о насущном, даже не заметила, как миновала кварталы и вышла к улице, ведущей в старую часть города. Посреди этой улицы двое мужчин возились с экипажем, колесо которого застряло в яме.
– Ох, девушка! – крикнул мне один мужчина, весьма внушительных размеров, но выглядевший дружелюбно. – Помогите, пожалуйста!
– Я-то помогу, – ответила я, подходя ближе. – Но вряд ли моих сил хватит, чтобы ее вытащить.
– Мы справимся, – подал голос второй, не менее накачанный, но более угрюмый мужчина. – Просто посмотрите, нам не видно, куда мы ее поднимаем. А вещи хрупкие, авторские работы. Разобьем – за всю жизнь не расплатимся.
– Конечно. – Я бросила сумку в сугроб и подошла к экипажу.
Они произнесли заклинание, и карета медленно оторвалась от земли. Почти сразу же раздался звон.
– О нет, – пробормотал первый.
– Кажется, разбили, – вздохнул второй.
Он хотел было опустить руки, но первый испуганно затряс головой:
– Дурной, что ли? Совсем разобьем! Девушка, пожалуйста, посмотрите, мы там кукол не разбили? Если что упало, поднимите, а? А то если мы ее опустим, совсем все сломаем.
Я кивнула и заглянула в окно кареты. Красивые фарфоровые куклы действительно упали на пол, но чудом ни одна из них не разбилась. Через окно я дотянуться до них не могла.
– Вы меня удержите, если я туда залезу? Не могу достать, – крикнула я мужчинам.
– Конечно, – облегченно отозвались те. – Много разбилось?
– Ничего. – Я улыбнулась. – Сейчас все сложу так, что и не разобьется.
Послышались неясные слова благодарности.
В карете странно пахло чем-то сладким. Чувствуя, как немного качается пол, я наклонилась и подняла упавшие куклы. Они были красивыми и очень хрупкими, хотя и внушали мне некоторое беспокойство.
С грохотом захлопнулась дверца кареты. Недоумевая, я подергала ручку. Безуспешно.
Сладковатый запах.
Удар, свидетельствующий о том, что карету грубо поставили на землю.