– Тогда останешься на выходных у меня? Не думаю, что в общежитии можно обеспечить себе нормальный отдых.
– Ты хоть раз жил в общежитии? – усмехнулась я. – Хорошо, приеду.
– Не приедешь, а я тебя привезу. Дождись меня, Дейна. Не хватало еще упасть в обморок на улице.
– Да, там грязно. Кто тебе сказал, что я здесь?
– Эри, конечно. Сразу прибежала. Меня не пускали, пока ты не очнешься. Итак, как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Почти хорошо. Может, просто устала.
Я знала, что это было не так, в последние несколько недель я не особенно напрягалась.
Одна мысль уже несколько минут отравляла душу: быть может, начинает действовать проклятие, или что там падает на голову не благословленного ребенка? Верить в это не хотелось.
– Хорошо бы, если так. – Кэд вздохнул. – Тебе что-нибудь принести вкусного? Сока? Книг?
– Принеси мою книгу, которую я читала на паре. Эри знает, – попросила я.
– Хорошо. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. Не стоит бегать вокруг меня, Кэд. Это просто весна, недостаток витаминов, учеба, духота и так далее. Ничего страшного.
Он вдруг обнял меня. Я с удовольствием вдохнула его запах, успокаиваясь.
– Поправляйся, пожалуйста, – серьезно попросил Кэдерн. – Я не хочу, чтобы ты болела.
– Я тоже не хочу болеть, – в ответ прошептала я. – Все будет хорошо.
– Хочется, как в детстве, заставить тебя это пообещать, но, пожалуй, я лучше пойду за твоей книгой. – Кэд осторожно меня поцеловал. – Лечись хорошо, родная.
Он ушел, оставив меня глупо улыбаться, лежа на кровати. Вернулся через полчаса с книгой, а еще с горой фруктов, печенья, соков, ягод и овощей. Завалил весь столик, наказал все уничтожить к выписке и ушел, пообещав заглянуть вечером. Естественно, все съесть я не могла, а потому все немногочисленные пациенты – две простуженные первокурсницы, парень со сломанной ногой, жертва неправильного заклинания, превратившего без пяти минут выпускника в заросшее шерстью нечто, и девушка, покусанная пресловутым енотом, которого все-таки оставили в университете жить, – знатно полакомились.
Вечером, когда я уже засыпала, явился Кэд, просидел около меня с час, развлекая рассказами из студенческой жизни. Госпожа Талин ходила туда-сюда, недовольно вздыхала, но выгнать ректора не решалась. А мне он не мешал. Когда рядом были люди, мысли о двадцатилетии, Старейшинах и прочих неприятностях уходили в сторону, давая шанс просто радоваться тому, что есть сейчас.
– Сормат! – Меня кто-то тряс за плечо. – Сормат, вставай!
Я нехотя открыла глаза. В первое мгновение было сложно вспомнить, где я и почему рядом не спит Кэд, но постепенно события прошлого дня напомнили о себе. Кружилась голова. Госпожа Талин склонилась надо мной и пыталась разбудить.
– Доброе утро, – пробормотала я. – Сколько времени?
Я мельком взглянула в окно, еще было темно.
– Пять утра, – хмыкнула лекарка.
– И что же заставило вас разбудить меня в такую рань?
– Результат есть. Мы знаем, почему ты упала в обморок.
Сердце забилось очень быстро, и я резко села. Тут же охнула и сползла по спинке кровати. Хорошо, вчера почти ничего не ела.
– Выпей, – безапелляционно буркнула лекарка, протягивая мне горсть разноцветных таблеток. – Витамины. Все. Будешь принимать три раза в день, я дам тебе баночку, потом купишь.
Я послушно проглотила сладкое лекарство, запив водой. И приготовилась слушать.
– Наследственные заболевания есть? – спросила лекарка.
Я задумалась.
– Вроде нет… Но я приемный ребенок, так что не поручусь.
– Давно ведешь половую жизнь?
Я закашлялась.
– При чем здесь это?
– Притом, что надо составить карту твоего здоровья перед тем, как отправить тебя в Риверский лекарский дом. Итак?
– А зачем мне в Риверский лекарский дом?
– Ты беременна. Неужели не догадалась?
Я сглотнула. Два странных чувства раздирали меня. С одной стороны, я радовалась, что это не проклятие. С другой – дикая волна страха поднялась в душе, принося осознание: мой ребенок – точно такой же, как и я, не получивший пророчества, не одобренный Старейшинами. И жизнь моя усложнилась во много раз.
– Не догадалась, – прошептала я. – Как так…
– Что – как? – удивилась госпожа Талин. – Ты что, не знаешь, откуда дети берутся?
– Нет, я… я знаю. Просто я думала…
Я думала, что Кэд достаточно взрослый, чтобы позаботиться об этом. Думала, что ему хватит ума не заводить ребенка.
С другой стороны, идиоткой в результате оказалась я. С чего бы ему беспокоиться о детях? Ну получилось и получилось, он же не знает, что я принцесса. А пророчества его мало волнуют, не жениться же он на мне собрался.
Не знаю, что больше меня расстроило. Но то, что теперь стало ясно – Кэду я нужна лишь для кратковременных отношений, окончательно подкосило мой настрой. Я упала на кровать и в голос разрыдалась. Госпожа Талин удивленно замерла.
Я съежилась в углу чулана, размазывая по щекам слезы. Горечь от несправедливого наказания отравляла душу больше, чем боль от подзатыльника, полученного от отца. Я не была виновата в том, что вышла ночью! Жозетт просила принести ей воды, у нее очень болела голова. И Рита, и Катарина куда-то подевались. Знай я, кого попросить помочь, обязательно сделала бы это. Но, как и всегда, отец даже не стал слушать мои оправдания.
– Ты наказана, Дейнатара, – сказал он. – Тебе запрещено выходить из комнаты.
А потом он меня ударил. Впервые в жизни отец дал мне затрещину. Не очень сильную, но ощутимую хотя бы тем, что она была незаслуженна.
Снаружи послышались голоса, и я затаилась. Если меня кто-нибудь найдет, точно выпорют. Вопиющее нарушение режима.
– Сертан, это глупо. Ты делаешь только хуже. – Я узнала голос Карнатара.
– Это ты делаешь только хуже. Какого демона ты ее лапал?
– Я не лапал ее! – В голосе советника послышалось возмущение. – Я пытаюсь дать ей то, что не даешь ты!
– Только не надо мне говорить, что я плохой отец. Она бы не родилась, если бы не я.
– Не преувеличивай свою роль. Иллария решила все. Тебе оставалось лишь смириться. Так что прекрати изображать из себя мученика. Я не стану говорить, что ты плохой отец. Я скажу, что ты ужасный отец, Сертан.
– Ты в этом тоже не преуспел, Карнатар. Кажется, Смиля вчера поймали на воровстве?
– Смиль – копия деда. Наследственность не лечится, и я не собираюсь этим заниматься. О моей семье поговорим в другой раз. Меня волнует Дейнатара.