– Нет, – ответил Элдер. – Нет, Дон. Вовсе ты не дурак. И не стал бы я тебя обзывать.
Не придумав другой темы для разговора, они продолжили пить в молчании.
Когда Элдер подъехал к дому Хелен Блэклок, в самом начале девятого, она сидела снаружи, на верхней ступеньке крыльца, и курила сигарету. Рядом стоял полупустой бокал с вином.
– Простите, я задержался.
– Ничего страшного. – Она улыбнулась ему, чуть-чуть, одними глазами.
– Я тут кое с кем встречался, надо было поговорить…
– Да все в порядке. – Лицо у нее немного покраснело.
Бокал вина, понял Элдер, а скорее и не один.
– Я люблю здесь сидеть вечерами. – Она засмеялась. – Соседям есть потом о чем посудачить. – Сделав последнюю затяжку, она затушила сигарету о внутреннюю поверхность ступеньки.
– Хороший сегодня вечер, – заметил Элдер.
Над домом низко летали ласточки, описывая круги и закладывая виражи; городские ласточки или стрижи – он никогда не мог определить точно. Вот деревенских ласточек он узнавал сразу.
– Наверное, нам лучше пойти в дом, – предложила Хелен.
Он подал ей руку, но она не обратила на это внимания и сама поднялась, лишь чуть опершись на ближайшую стену.
– Я вовсе не пьяна.
– Знаю.
– И не скриплю от старости.
– Как будто нет.
Он последовал за ней внутрь.
Запах табака, который он помнил по предыдущему разу, почти совсем исчез – теперь его перебивал запах полироли; Хелен все здесь прибрала, отовсюду стерла пыль. Кушетка была сдвинута к боковой стене, чтобы освободить больше места за обеденным столом, на котором уже стояли два прибора и ваза с цветами между ними.
– Давайте свое пальто.
– Спасибо.
Она отнесла пальто и вернулась с открытой бутылкой вина в руке.
– Присоединитесь?
– Почему нет?
Она наполнила его бокал, долила себе.
– Надеюсь, вы не против.
– Конечно, нет.
– Ну тогда – за ваше здоровье!
– И за ваше.
На ней было синее платье, синее с белым, с короткими рукавами и вырезом каре, юбка чуть расклешенная; белые туфли на низких каблуках. Платье тесновато в талии, подумал Элдер, видимо, она его давно не надевала. На веках серо-синие тени, губная помада темно-красная, ею же был испачкан край бокала.
– Поговорим прямо сейчас или отложим на потом? – спросила Хелен.
– Молчать вряд ли имеет смысл.
– Я не о том.
– Знаю.
– Так когда?
– Потом. Попозже.
– О'кей, тогда садитесь. Сейчас подам ужин.
Элдер уселся на край кушетки. Вино было красное и чуть пряное, он не имел представления, что это за марка, но на вкус оно было более чем приятное. Фотография Сьюзен в рамке, висевшая над камином, была на месте, а вот другой, где она была вместе с родителями – чуть неуклюже втиснутая между ними, как помнил Элдер, – на телевизоре теперь не было. Вероятно, Хелен убрала ее, когда вытирала пыль, да так и не поставила на место. «Полагаю, ваша шестнадцатилетняя дочь вовсю трахалась со своим учителем». Как вставить такую фразу в разговор за ужином? После первого блюда или за десертом?
– Еще вина? – спросила Хелен, просовывая голову в дверь.
– Нет, пока не надо.
– Ладно. Через пару минут все будет на столе.
– Хорошо.
На ужин была итальянская паста с мясным томатным соусом, брокколи и зеленый салат. Тертый пармезан. Чесночный хлеб. Когда они съели половину всего этого, Хелен, вдруг прервав разговор о праздниках, охнула:
– А дыня! Я совсем забыла про дыню! Я ее в качестве закуски купила, и она так там и лежит, в сумке.
– Ну и ладно.
– Так жалко, пропадет ведь.
– Можем пустить ее на десерт.
– На десерт я купила кое-что другое.
Элдер сочувственно улыбнулся и прикончил вино, а потом кивнул, когда Хелен предложила снова наполнить его бокал. Еще несколько капель в ее собственный – и бутылка оказалась пуста.
– Надо и мне было принести бутылку, – сказал Элдер. – Извините, я как-то не подумал…
– Да нет же, вы мой гость.
– Пусть так, но это же вроде как полагается? Вино, или цветы, или еще что-нибудь…
– Не знаю, – призналась Хелен смеясь. – Забыла.
– Я тоже.
– Тоже?
– Мы с Джоан, когда были вместе, часто выбирались в город. Когда могли найти приходящую няньку присмотреть за дочкой. По большей части из ее друзей. Она не очень любила проводить слишком много времени в компании офицеров полиции.
– Если не считать вас, – заметила Хелен.
Элдер не ответил.
– Вы ездили к Тревору, не так ли? – спросила она.
– Это он вам сообщил?
– Нет, – покачала головой Хелен. – Нет, это она.
– Его нынешняя жена?
– Ага, эта бурундучиха. Я ее всегда так называла. Про себя по крайней мере. Устроила мне по телефону настоящий разнос. Какое я имею право посылать к ним всяких, беспокоить, волновать, раздражать ее Тревора… Ему, видите ли, пришлось даже взять отпуск на день – после разговора с вами.
– Вот разговора-то как раз и не было. Он отказался со мной разговаривать, наотрез отказался.
– Он все пытается притворяться, что ничего этого не было, – заметила Хелен.
– В смысле, что Сьюзен пропала?
– В смысле, что Сьюзен вообще существовала.
Они прикончили ужин почти не разговаривая, после чего Хелен собрала посуду и отнесла на кухню. Вернулась она с блюдом малины и ванильным мороженым в двух чашках, а потом принесла еще сыр двух сортов – суэйлдейл и ланкаширский – на овальном блюде, с крекерами и сельдереем.
Элдер вдруг подумал, что, готовя все это, она вполне могла немного поплакать.
– У вас ведь была маленькая дочка, верно? Я помню, вы про нее говорили, ну, тогда… Сколько ей было, когда пропала Сьюзен? Полтора годика, так?
– Два. Около двух.
– Значит, теперь она уже взрослая.
Элдер кивнул:
– Шестнадцать лет.
– В том же возрасте, что…
– Да.
– И еще вы раньше говорили, вы как-то упомянули… что вы с женой теперь вместе не живете?
– Да, уже некоторое время.
– А ваша дочь…