Я понеслась в квартиру Исидора, перепрыгивая через две ступеньки. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой, я вбежала в холл и наткнулась на Вовку.
– Привет, – мрачно сказал он. – Вернулась?
– Ага, – растерянно ответила я. – А что случилось?
– Веру убили, – сообщил Костин.
Я свалилась на пуфик.
– Путинкову?
– Именно, – подтвердил майор, – ее.
– Она попала под машину? – предположила я.
Костин посмотрел на меня и задал вопрос:
– Где в этом лабиринте кухня? Ты можешь поставить чай?
– Конечно, – опомнилась я, – пошли.
Присев к столу и получив большую кружку чая, Костин насыпал в нее шесть ложек сахарного песка и начал вводить меня в курс дела.
Утром Вера не вышла из комнаты. Она не спала вместе с Павлом, держала дистанцию, в наш весьма раскрепощенный век ее поведение выглядело смешным, но Путинкова уведомила будущего мужа, что сохранила девственность и лишиться ее намерена только в первую брачную ночь.
Брыкин встал в привычное время и уехал на работу. Исидор писал статью в кабинете, потом к нему зашел Матвей, и старики сыграли партию в шахматы. Около часа дня Исидор стал удивляться. Вообще-то, Вера любила поспать, но никогда не залеживалась в кровати позже полудня.
– Может, пойти разбудить ее? – посоветовался он с Мотей.
– Зачем? – резонно сказал друг. – Тебя ведь об этом не просили.
Когда ходики показали ровно два, математик решительно встал и сказал:
– Нет, нужно заглянуть в гостевую. Вдруг Вере плохо?
– И правда! – испугался Матвей. – Нельзя исключать неполадок со здоровьем даже у столь молодой особы. Возьму-ка я из аптечки валидол...
Вооружившись таблетками, приятели тихонько поскреблись в дверь гостевой. Не получив ответа, они испуганно переглянулись и рискнули войти в комнату без приглашения.
Зрелище, ожидавшее их внутри, было шокирующим. Вера лежала в постели, одетая в пижаму с изображением уточек. Лицо девушки выглядело ужасно – открытые глаза выкатились из орбит, кожа приняла синеватый оттенок, шея раздулась.
Старики выбежали вон. Матвей почему-то вызвал «Скорую», хотя было понятно, что врачу здесь делать уже нечего, а более разумный Исидор позвонил Костину, которой после происшествия с Кларой оставил ему свой телефон.
– У нее случился сердечный приступ? – поразилась я.
Вовка вернул на стол пустую кружку.
– Странная заварка, – заметил он, – цвет желтый, а по вкусу не пойми что. Нет, Путинкову задушили. Проволокой.
Я уронила чайник, который собиралась вымыть.
– Задушили?
– Да, – кивнул Костин. – Смерть наступила примерно в пять утра, точнее пока не скажу. Есть предположение, что Путинковой дали снотворное, поэтому она не сопротивлялась убийце.
– Верно, так и было. Понимаешь, тут случилась история с АТМУ... – протянула я.
– С кем? – не понял майор.
– АТМУ – такой хитрый агрегат. Автоматическое тестомесильное устройство, – пояснила я. – Вера переневничала, разозлилась и потребовала снотворное.
– Теперь понятно, почему она не кричала и не звала на помощь, – сказал Вовка.
– Ни Павел, ни Исидор не слышали ни малейшего шума, – прошептала я. – Кто ее убил?
– В квартире присутствовали трое, – намекнул Костин.
– Я тоже попадаю под подозрение?
– Ну, думаю, тебя можно исключить, – с абсолютно серьезным видом заявил Вовка.
– Спасибо! – язвительно фыркнула я. – А между прочим, я не имею алиби – спала одна в комнате, доказать свою непричастность к убийству не могу.
– Презумпция невиновности пока никем не отменена, – справедливо заметил Вовка, – это я должен доказать, что ты заходила к Вере с преступным умыслом. Пока сие не сделано, ты вне подозрений.
– Очень мило! – опять не удержалась я от ехидства.
– Остаются Павел с Исидором, – не обращая внимания на мой выпад, сказал Костин.
– Оба не преступники!
– Ты полагаешь?
– Ну конечно. Какой мотив мог быть у математика?
– Он не хотел, чтобы в доме появился новый член семьи, который неизбежно нарушит установившийся порядок, – предположил Костин. – Пожилые люди болезненно относятся к изменениям.
– У Веры и правда были наполеоновские планы, – подтвердила я. – Она ждала свадьбы, а потом, на правах законной жены Павла, собиралась переделать в квартире все: выбросить часть старых книг и безделушек, поменять обои, покрасить потолки, купить новую бытовую технику.
– Вот видишь! – потер ладони Вовка. – Вполне подходящий мотивчик.
– Ты не знаешь Сидю, – я ринулась защищать старого математика. – Более интеллигентного, мирного, умного, воспитанного человека я в жизни не встречала. Он не способен красться по коридору с проволокой в кармане.
– Лампудель, – укоризненно взглянул на меня Костин, – ты ведь знаешь, что частенько преступник бывает обаятелен и располагает к себе.
– Задушить человека не так уж просто, – воззвала я к здравому смыслу, – тем более при помощи проволоки. Нужно обладать достаточной физической силой и определенным складом характера. Сидя очень умен, но он – довольно слабый человек то ли в силу возраста, то ли из-за того, что никогда не занимался спортом. И потом, я еще могу представить, как математик, потеряв самообладание, бросает в Веру вон тот чугунный утюг, попадает ей в лоб, и Путинкова падает замертво. Хотя, думается, Исидору никогда не кинуть железяку на приличное расстояние. Но удавить кого-то проволокой! Это совершенно не похоже на Ринга. Исидор не способен даже голос повысить. Пример с утюгом тоже из области фантастики.
– Не такой уж я и хлюпик! – раздалось вдруг от стены.
От неожиданности я подпрыгнула на жестком стуле.
– Вовка! Это ты сказал?
– Нет, – растерялся Костин.
– А кто?
– Не знаю, – изумился майор.
Послышалось шарканье, в кухню вошел Исидор.