Валери обнаружил и еще кое-что. Кристаллики соли в ее волосах. Похожие на перхоть. Просто въевшиеся в кожу, словно они находились там долгое время.
Жако закрыл отчет и улыбнулся. Яхта. Скорее всего.
У Жако это был первый за день пункт посещения. Кабинет капитана порта.
— Позвольте подняться на борт, капитан?
Старый капитан порта делал то, что у него получалось лучше всего. Положив на стол скрещенные ноги — толстый рулон карт оказался придавлен каблуками его синих парусиновых туфель, — он держал в массивной руке свернутый экземпляр «Экипажа». За окном утреннее солнце золотило отражающиеся в воде каменные стены форта Сен-Жан, а ветерок рябил зеркально-голубую поверхность водной глади Старого порта.
— Ты, — буркнул Салет, глядя на закрывшего за собой дверь Жако поверх газеты. — Не видишь, я сейчас занят?
Слова звучали коротко и резко, но общий тон был вполне дружелюбным. Если и существовал в действительности полицейский, для которого у Салета могло найтись время, то это был Даниель Жако, сын человека, с которым он ходил под парусом столько раз, что и не сосчитать, человека, который не меньшее количество раз спасал его шкуру на воде и на берегу.
Жако налил себе кофе и прошел к столу Салета. Старик вновь углубился в чтение газеты.
— Почему бы тебе не налить себе кофе? — прорычал он.
— Уже, — ответил Жако и поставил чашку на стол Салета.
Взяв бинокль, он подошел к окну. Суденышки, сотни лодок, яхты, моторные катера, рыбачьи скифы, все привязанные к своим плотам — металлическим мостикам, выступающим, словно ребра, в акваторию Старого порта от Ке-де-Рив-Нёв на юге и от Ке-дю-Порт на севере. Со своего наблюдательного пункта над марсельским Старым портом Салет мог разглядеть даже угря, извивающегося на столе раздельщика рыбы на Ке-де-Бельж.
— Так чем я могу помочь, старший инспектор? — Салет бросил газету в стол и развернулся лицом к посетителю.
— Достаточно одного взгляда в твои записи, Старик, больше ничего. — Жако положил бинокль на стол.
— Что тебя интересует на этот раз?
— Новоприбывшие за последнюю неделю. И любые значительные отходы в последние сорок восемь часов.
— Можешь не смотреть, — произнес Салет, заложив руки за голову и откинувшись назад, чтобы взглянуть на потолок, словно нужную Жако информацию можно было найти там. — Всего на сегодняшнее утро тридцать два судна, либо на якоре в порту, либо у Каренаж, судоремонтной платформы.
Каренаж, как знал Жако, это маленький причал для яхт прямо под зубчатыми башнями дворца Сен-Виктор и бойницами форта Сен-Николя. Старожилам известно, что это лучший причал. Не особо шумный, да и не нужно пересекать переполненную Ке-де-Рив-Нёв, чтобы добраться до чандлеров и ремонтных мастерских. Ниже шла лишь двухполосная окружная дорога, ведущая в портовый туннель и в непрерывное гудение трафика.
— А с отходами?
Салет покачал головой:
— С полудня в воскресенье ничего. «Реми» направился к Антибу. Об остальном уже доложено.
— Сколько из них стоят в Каренаж?
Капитан порта повернулся к компьютеру.
— Пять, — отозвался он.
— Я начну с них, — кивнул Жако. — Не распечатаешь ли мне список, если, конечно, это не помешает твоему рабочему графику?
Салет фыркнул:
— Для тебя, старший инспектор, я сделаю исключение.
Первые две яхты, которые посетил Жако на Каренаж, были привязаны кормой к плоту и имели французские команды. Их триколоры то развевались, то опадали на ветру. Все экипажи переписаны. На третьей проход на палубу был заперт, она не подавала признаков жизни. Четвертая, с названием порта приписки на транце «Тулон», выглядела так, словно никогда не выходила в море, или по крайней мере ни разу не заходила за линию, связывающую Марсель и порт своей приписки. Жако знал тип людей, владеющих судами вроде этого, которые редко способны на что-то, кроме открывания бутылок, приглашения друзей на борт ради выпивки. Интересно, эти паруса вообще когда-нибудь расчехляли? Скорее всего они повсюду ходят на моторе, а аккумуляторы держат для холодильника и винного погребка.
Но последнее судно, указанное в каренажском списке Салета и стоявшее дальше по причалу, выглядело так, словно перенесло ураган. На нем был страшный беспорядок. Паруса кое-как обернуты вокруг мачты, палуба завалена неаккуратно сложенными веревками, по ватерлинии болталась бахрома водорослей, закручивающихся на солнце, а на штурвале сушилась одежда. Жако обратил внимание, что среди маек и обрезанных джинсов там висело и бикини. На транце красовалось название яхты «Анемона», а также был выписан порт приписки — БВО, Британские Виргинские острова.
— Есть кто-нибудь? — крикнул Жако, постучав ногой по стойке леера.
Под палубой послышался какой-то шорох. Что-то упало, зазвенело стекло — кружка или тарелка, — и послышалось приглушенное: «Черт!» Через секунду из люка камбуза показалась голова, волосы взъерошены, лицо темно от загара.
Жако подумал, что мужчине, видимо, лет тридцать пять. Массивные морские часы, на шее и правом запястье виднелась тесемка, цвет ее давно уже не определялся. Он почесал голову, попытался пригладить шапку светлых вьющихся волос и страдальчески скосил глаза на Жако. Он выглядел так, словно только что проснулся после ночного загула на Ке-де-Рив-Нёв. Жако понимал, как тот себя чувствует.
— Да? — спросил мужчина, в свою очередь, испытующе поглядев на Жако.
— Старший инспектор Жако.
Мужчина внимательно посмотрел на жетон, кивнул и вылез на палубу. Босой, в синих хлопчатобумажных шортах, плечи обильно обсыпаны веснушками, грудь, руки и ноги — сплошные мышцы. Он выглядел так, словно долгое время находился в море.
— Говорите по-английски? — спросил молодой человек, обойдя штурвал и усаживаясь в рубке.
Жако кивнул:
— Если нужно.
— Тогда идите сюда. Хотите пива? Кофе?
— Ничего, спасибо.
— Итак, чем могу служить? — спросил англичанин, протирая глаза и зевая.
— Всего несколько вопросов, мсье?
— Рэкстон. Ральф. Продолжайте.
— По словам капитана порта, вы зашли... — Жако сверился со списком Салета. — Во вторник?
Ральф кивнул.
— Из Сент-Джонс, Антигуа, тридцать один день в море. Настоящее тихоходное плавание.
— Экипаж?
— Мой брат Тим и Джилл. Джилли Холфорд. Всего три человека.
— А где именно все они?
Ральф пожал плечами, выставил нижнюю губу.
— Ваш брат? Тим Рэкстон? — подсказал Жако. Он с трудом выговорил фамилию. Она получилась у него без буквы «р».
— Последний раз видел его в баре, — сообщил англичанин. — Поздно ночью. Еще не вернулся на яхту.