— Мы не можем разглашать детали дела.
— Но я правильно понимаю, что его смерть связана с террористической угрозой? Он один из двух убитых, о которых передавали в новостях? — Ярнвиг не собирался сдаваться.
— Возможно, — сказала она. — Ему кто-нибудь угрожал? Не могло ли это стать причиной его возвращения в армию?
— Он вернулся, потому что хотел вернуться, — сказал Согард со скучающим видом. — Ни о каких проблемах он нам не говорил.
— А общих угроз в ваш адрес не поступало? — спросил Странге.
Ярнвиг мрачно ухмыльнулся:
— В угрозах недостатка нет. Подростки, психи, смутьяны разные — нам звонят и пишут каждый день. Но о Мусульманской лиге мы не слышали.
Лунд и Странге переглянулись.
— О ней сообщали в новостях, — пояснил полковник. — Я запомнил название.
— Нам нужны копии всех угроз, полученных вами, — сказал Странге.
— И личное дело Аллана Мюга Поульсена, — добавила Лунд. — Вся информация, касающаяся его пребывания на службе в армии.
Ярнвиг немного подумал.
— Согард передаст вам данные, которые мы имеем право раскрывать, — сказал он.
— Я хочу всё, — сказала Лунд, постукивая пальцем по столу.
Ярнвиг покачал головой:
— Он был военнослужащим. Вы получите то, что не затрагивает вопросы национальной безопасности. Это максимум, что я могу сделать…
— Мы расследуем убийство. Вы разговариваете с полицией…
— А мы — воинская часть. Через неделю мы отправляем восемьсот человек в Афганистан, где они будут рисковать своей жизнью ради нашей страны. Я не разрешу выпустить за пределы части ни единого документа, который хотя бы на секунду поставит под удар их безопасность. То, что я могу вам дать, вы получите через Согарда. А теперь…
Он поднялся из-за стола, протянул руку. Странге тотчас подскочил, пожал ее.
Еще один бывший солдат, догадалась Лунд. Что неудивительно, ведь в Дании существует воинская повинность. Почтение к старшему по званию, вырабатываемое за время службы в армии, оставалось в человеке потом на всю жизнь.
— Если вы не возражаете, я хотел бы лично оповестить своих солдат о случившемся, — сказал Ярнвиг.
Лунд достала из папки портрет Драгсхольм, сделанный недавно.
— Вы знаете эту женщину? — спросила она.
— Нет, — ответил Ярнвиг, ни на миг не задумавшись.
— Ее имя — Анна Драгсхольм. Она консультировала Министерство обороны. Возможно, выполняла какую-то работу и для вашей части.
Он передал фотографию Согарду, тот едва взглянул и тоже покачал головой.
— Мы хотели бы поговорить с теми, кто хорошо знал Мюга Поульсена, — сказал Странге.
Ярнвиг кивнул:
— Понимаю. Его командир проводит вас. — Он вручил полицейским свою визитку, велел Согарду сделать то же. — Крайне важно, чтобы полиция четко видела нашу позицию. Это печальное происшествие вызовет беспокойство и тревогу, а моим людям перед опасным заданием нельзя отвлекаться. Все мероприятия или заявления, связанные с этим делом, должны быть заранее согласованы со мной или майором Согардом. Надеюсь, вам ясно.
— Разумеется, — тут же согласился Странге.
Лунд забрала портрет Анны Драгсхольм и ничего не сказала.
Командиром отряда Поульсена был лейтенант Саид Биляль — молодой и печальный офицер, выросший в Дании, если судить по произношению, но выращенный родителями-иммигрантами, если судить по его внешности.
Биляль отвел их в комнату Поульсена, которую с ним делили еще семеро солдат. Кровати в два яруса, немного личных вещей — она была почти такой же голой и безликой, как и помещение клуба ветеранов, где он умер.
— Большинство сейчас разошлись по домам, — сказал Биляль, показывая им комнату. Он кивнул на узкую кровать у окна. — Спал он тут, когда был на дежурстве. — Затем он прошел к высоким металлическим шкафчикам. — Это его шкаф.
Лунд открыла дверь. Одежда, обувь, белье. Фотографии девушек в бикини.
— Вы хорошо его знали? — спросил Странге.
— Не совсем. — Биляль стоял у кровати хмурый. У него были очень темные волосы и лицо скучающего подростка. — Никто его не знал. Он ни с кем особо не общался.
— И при этом занимался делами ветеранского клуба, — заметила Лунд.
Биляль кивнул:
— Да, думаю, ему нравилось помогать людям, которые ушли из армии.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Странге.
Лунд снова открыла дверцу шкафчика, стала перебирать содержимое.
— Вчера утром, на построении.
— А потом?
— Нет. Остаток дня у них был свободен.
Странге продолжал задавать вопросы один за другим:
— Когда он решил снова поехать в Гильменд?
Биляль подумал пару секунд, потом сказал:
— На прошлой неделе. Вскоре после того, как подписал контракт.
— Это было внезапное решение?
— Я так не думаю.
У Странге зазвонил мобильный телефон. Лунд просматривала расписание Поульсена: обучение, медицинское освидетельствование, спортивные тренировки. В день убийства стояла сделанная от руки пометка: «Рабен».
— Кто такой Рабен? — спросила она.
Биляль обвел взглядом комнату, посмотрел в окно, потом, так и не встретившись с ней глазами, сказал:
— Не знаю.
— Разве это не кто-то из вашей части?
— Я же сказал, что не знаю его.
Странге закончил говорить по телефону.
— Нашли типографию, где печатали листовки. Их доставили в книжный магазин в Нёрребро. Владелец — Аиша Оман.
— Что-нибудь еще? — спросил Биляль.
— Нет, — сказал Странге.
Лунд закрыла дверцу шкафа.
— Брикс говорит, нам следует съездить туда, — сказал ей Странге.
— Хорошо, — ответила она и потом, остановившись перед Саидом Билялем, вежливо улыбнулась ему. — Спасибо за все.
Начало одиннадцатого вечера, кабинет Бука. На столе кипы документов вперемешку с грязными картонками и использованными палочками для еды — Карина заказывала ужин в японском ресторане. Бук позвонил домой и сообщил жене, что теперь их семью будут охранять; новость ее не порадовала.
И проект антитеррористического закона — то самое дело, ради которого он согласился на этот хлопотный пост, — оказался отброшен назад. Сначала Бук надеялся, что новости об угрозе террористов заставят Краббе и Аггер присоединиться к позиции руководства страны. Но, переместившись с задней скамьи парламента в правительство, он начинал понимать, сколь наивны были его убеждения относительно национального единства.