Не ответив на ее вопрос, я покатила дальше, ругая себя на все корки. Дашута, где был твой мозг? Ведь услышала дикое сообщение по радио в клинике и не предприняла никаких мер! Почему сразу не сообразила, что никто не станет на всю больницу сообщать о вскрытии трупа? Кроме того, тело Ирины находилось в судебном морге, а не в патологоанатомической службе платной клиники, куда отвезли Веру, и там вообще никто не мог интересоваться результатами вскрытия. Зачем тогда сделали это объявление? Получается – чтобы его услышала Вера. Некто очень хочет причинить Савельевой как можно больше боли. Почему? Кому она досадила? Кто так ненавидит мою подругу?
На парковке нашлось свободное местечко, и я удачно впихнула свою малолитражку в просвет, продолжая размышлять. Кто бы ни был этот человек, он уже совершил две ошибки: показал, что знаком с порядками в клинике и знает о недавно организованной трансляции, и обозлил меня до крайности. Я не могу оставить безнаказанным мерзавца, который, задумав причинить боль Вере, расправился с ни в чем не повинной Иришкой.
Вы считаете, что я усложняю ситуацию? А вот я так не думаю. Убийца мог лишить жизни старшую Савельеву, не трогая подростка? Мог. Но только нет более страшного горя для матери, чем узнать о кончине ребенка. А Вере пришлось пройти через этот кошмар дважды. Кто же так ненавидит Савельеву? По какой причине?
Хоменко отличный специалист, если она утверждает, что Иришка погибла от кровоизлияния в мозг, то так оно и есть. Но я сейчас уверена – девочку убили. Кто? Зачем? Как можно вызвать разрыв сосуда, не применив ни грубую физическую силу, ни мощную химию? На теле Иры нет следов насилия, токсикология практически чистая, в крови не обнаружено ничего, кроме умеренного количества алкоголя.
У меня нет ответов ни на один вопрос. Пока нет. Но я их непременно найду.
Веры в палате не оказалось.
– Она в реанимации, – с сочувствием сообщила медсестра. – Инфаркт, состояние тяжелое. На мужа смотреть страшно, черный весь. Хотели его спать уложить, но он поехал заниматься похоронами дочери.
Я отошла к окну и попыталась соединиться с Андреем. Трубку долго не брали, затем послышался шепот:
– Алло.
– Можно Андрея? – попросила я.
– Он не подойдет, – по-прежнему очень тихо ответила женщина. – Извините, если вы его клиент, господин Савельев временно не работает. У него горе – дочь умерла.
– Меня зовут Даша Васильева, – представилась я, – хочу помочь Андрюше.
Дама неожиданно повеселела:
– Дашута! Ты меня не узнала?
– Простите, нет, – вынуждена была сказать я.
– Ну да, целый год не общались, легко забыть. Я Лида Горелик.
Мне показалось невежливым удивляться. Я уже сообщала, что Вера растеряла почти всех старых друзей. Лида Горелик из их числа. Когда материальное положение Верочки стремительно изменилось в лучшую сторону, прежние подружки ушли в тень. Катя Суркина, Неля Хруч, Нина Косина, Рита Саркисян – все нашли повод надуть губу и прекратить отношения. Вера очень переживала. Она-то старалась дать понять приятельницам, что по-прежнему их любит. Но те ей не верили. Один раз я случайно услышала, как Неля Хруч, сплетничая с Ритой Саркисян, процедила сквозь слишком белые, чтобы быть настоящими, зубы:
– Верка нацепила платье с рынка, в уши воткнула пластиковые колечки, хочет подчеркнуть единение с нами, наглядно демонстрирует нам нашу нищету. А на то, чтобы туфли за миллион на говнодавы сменить, ума не хватило!
– Очень унизительно, – подхватила Саркисян. – Верка все пытается намекнуть: вы, девки, нищие, злобные суки, будете мне завидовать.
– Точно, – обрадовалась Неля, – старается за свою сойти, да только рядом с ее мелким жемчугом наш пустой суп позором кажется. [8] Знаешь, как новые русские выражаются: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
– Дружить следует с ровней, – резюмировала Ритка.
– Именно так, – согласилась Неля.
И обе дамы постарались свести контакты с Верой к нулю. Процесс потери знакомых пошел бурно, новых подруг у Верочки не появлялось, круг ее общения становился все уже, и в конце концов около нее осталось лишь двое: я да Горелик. Но потом и дружба с Лидой лопнула. Верочка не стала мне открывать причину разрыва, она сделала вид, будто ничего особенного не произошло, ну перестала ей звонить давняя знакомая, дело житейское. И вот сейчас Лида находится в квартире Веры…
– Андрей поехал в морг, – не замечая моего красноречивого молчания, сообщила Горелик. – Он почти ума лишился, а Веру инфаркт стукнул. Между нами говоря, она в последние дни совсем странная была.
– Давно ты с ней беседовала? – еще больше удивилась я.
– Тебе точное число назвать? – схамила Лида. – Она мне долго не звонила, а тут вдруг объявилась, сумку попросила. Я жутко удивилась.
– Сумку? – пришла я в недоумение. – Зачем Вере обращаться к тебе с подобной просьбой? У нее в гардеробной полно аксессуаров. И Верочка не носит таких вещей, которые…
Слава богу, я успела вовремя прикусить язык и не договорила фразы, проглотив ее окончание: «покупаешь себе ты». В трубке повисла неприятная тишина. Ощущая себя трамвайной нахалкой, я решила хоть как-то смягчить щекотливую ситуацию и застрекотала:
– Я имею в виду, что Вера может поехать в магазин и приобрести там необходимый прибамбас. Навряд ли истинная причина ее обращения к тебе объясняется отсутствием сумки. Думаю, Верочка хотела возобновить отношения, но не знала, как это лучше сделать.
Горелик хмыкнула.
– А ты научилась врать. Раньше была более откровенна, по крайней мере с близкими подругами. Ты ведь явно хотела сказать, что Верка никогда бы не воспользовалась ни одной из моих дешевых старых сумок, потому что легко могла купить хоть десяток таких в любом из пафосных бутиков.
Как правило, я стараюсь не вступать с людьми в конфликт, но события вчерашнего дня выбили меня из колеи, поэтому я ответила Лиде резко: