Сердце Ханны учащенно забилось, на коже выступили капельки пота при воспоминании о втором, медленном, но при этом еще более чувственном соитии. Тогда она утратила последние капли рассудка и вместо того, чтобы уйти, уютно устроилась на его плече.
Ханна торопливо оделась. Как ей сбежать? На парадной лестнице ее точно заметят. А другая лестница расположена рядом с комнатой Нелли. Оставался только один путь. Потайная лестница между бывшей комнатой Ханны и комнатами ее родителей вела в гараж. Уж оттуда она сумеет незаметно улизнуть.
Ханна мысленно поблагодарила маму за то, что та была страстной любительницей домов с историей и европейских замков с тайными ходами. Именно она настояла на том, чтобы архитектор спроектировал эту лестницу.
Ханна на цыпочках прокралась к замаскированной двери, нажала на панель и скользнула внутрь. Она не хотела рисковать и включать свет. В темноте она осторожно спускалась, отсчитывая ступеньки. Двенадцать, одиннадцать, десять… Ханна досчитала до шести, услышала чье-то дыхание и замерла. Шаги. Человеческие шаги.
Сердце Ханны учащенно забилось.
— Кто здесь?
— Ханна? Вы? — откликнулся тихий мужской голос.
— Сэм?
— Ага.
Зажегся яркий свет. Ханна заморгала. Сэм стоял на нижней площадке лестницы. На нем были джинсы, фланелевая рубашка и длинное пальто.
— Что вы здесь делаете, Сэм?
— Живу. А вот что вы здесь делаете? — парировал он.
Ханна покраснела:
— Иду домой.
— Тайком, да? Вот и я тоже.
— Так вот почему ни Нелли, ни Кэрол не замечали, как вы сбегаете из дома!
— Тсс, говорите шепотом. Ну да. Уайет не имеет права держать меня взаперти, как преступника.
Ханна вздохнула:
— Он думает, что защищает вас. Я попытаюсь снова с ним поговорить. Как ваши дела? Мы с Феникс скучали.
— Феникс уж точно не скучала. Я не могу выходить, когда тут бродят Уайет или Кэрол, так что навещаю ее по ночам.
— Один?
— Да.
Этим и объяснялось поведение лошади. Ханна была изумлена тем, как быстро та продвигается в обучении.
— Как вам удалось не попасться на глаза охране? Старик пожал плечами:
— Я выучил расписание.
Хороший знак для оценки умственных способностей, но плохой — для его безопасности.
— Сэм, вы же пообещали не ходить в конюшни в одиночестве.
— Правда? О, точно. Кажется, пообещал. Но и вы обещали мне разрешить работать с Феникс. Вот я и работаю.
— Вместе со мной, и никак иначе.
Сэм смерил взглядом ее одежду:
— Вы при параде.
— Вечером я ужинала с клиентом и Уайетом.
— И вы остались. С Уайетом.
Румянец залил лицо Ханны.
— Наверху только две комнаты — моя и его, — намекнул Сэм.
— Да, я осталась с Уайетом. Не хочу показаться грубой, но мне нужно попасть домой. Скоро начнется рабочий день. — Ханна положила ладонь на плечо старика. — Сэм, я высоко ценю то, что вы делаете для Феникс, но, пожалуйста, обещайте не ходить в конюшню без меня. Если Уайет узнает, что я поощряла вашу работу с лошадьми за его спиной, у нас обоих будут проблемы.
Сэм наклонил голову и приложил палец к губам:
— Тсс.
Неожиданно дверь открылась. На пороге стояли Уайет и Нелли. Сердце Ханны ушло в пятки.
— Господи, девочка моя, я уж подумала, что у нас завелись говорящие мыши. Что вы оба здесь делаете?
— Да, Ханна. Что вы здесь делаете? — подхватил Уайет, и в его ледяном тоне и взгляде не осталось и следа вчерашней близости.
— Я не хотела никого будить.
Уайет уставился на Сэма:
— Значит, вот так ты сбегал от Кэрол?
Старик неловко переминался с ноги на ногу:
— Мне не пришлось бы сбегать, сынок, если бы ты не запирал меня, как бешеную собаку.
— Только ради твоей безопасности. Помнишь пент-хаус? — Уайет повернулся к Ханне. — В мой кабинет. Сейчас же.
— Уайет…
— Немедленно! Иначе вы будете уволены прежде, чем сумеете придумать хоть какое-то объяснение.
Каков же настоящий Уайет Джейкобс? Бессердечный негодяй? Или мужчина, который заботится о Сэме, который заставляет тело Ханны петь от счастья?
Первого она ненавидела. Второго могла бы полю…
Нет. Нет!
Она не может любить Уайета. Она даже не знает его толком. Или знает?
Сэм похлопал ее по плечу:
— Иди, девочка. Уайет больше лает, чем кусается.
Молодая женщина направилась в кабинет. Комната, прежде знакомая, показалась ей чужой территорией. Вражеской. Неужели ее жизнь так изменилась всего лишь за месяц? Вместо скольжения по уютной проторенной дороге теперь Ханна шла по краю пропасти, полюбив человека, который, быть может, никогда не ответит ей тем же. Если она не справится, то потеряет лошадей, ЦОР, работу, дом… сердце.
Уайет остановился в нескольких дюймах от нее. Глаза его не были ледяными, нет — в них пылала ярость.
— Ты знала, как я беспокоюсь за Сэма, и при этом поощряла его работу с лошадьми.
— Но он не ездил верхом…
— Ты уверена в этом, Ханна? Ты всегда сопровождала его в конюшню? Насколько я понял, нет.
— Но он пообещал, и я доверяю…
— Доверяешь ему? Сэм не способен рассуждать здраво! Как долго ты лгала мне и работала с ним без моего ведома?
— Всего лишь несколько раз. Но я думала, что таким образом докажу тебе ценность ЦОР, и ты признаешь, что это важная часть «Сазерленд».
— Ты ради своей выгоды подвергала жизнь Сэма опасности?
Ханна попросила:
— Пожалуйста, расскажи мне об инциденте в пент-хаусе, чтобы я поняла, почему ты боишься за него.
— Сэм взял табуретку из бара и вышел на балкон, чтобы сменить лампочку на карнизе.
— И что?
— Это происходило на сороковом этаже. Одно неверное движение — и Сэм полетел бы вниз. Он был на волосок от смерти.
К горлу Ханны подкатила волна тошнотворного ужаса.
— Неужели он не понимал…
— Нет. В этом все дело. Иногда его ошибки безвредны: например, он оденется не по погоде или забудет, что уже поел. Но Сэм способен перейти дорогу, не глядя по сторонам. Порой он бывает беспомощен, как трехлетний ребенок, и не может обойтись без сиделки.
— Прости меня. Мне следовало запросить его историю болезни. Но он выглядел вполне разумным — за исключением беспорядка в одежде.