Серебряный молчал, даже не смотрел в ее сторону. Это хорошо, так ей проще.
— Когда Ваньке было около года, появилась баба Тоня. Она приехала откуда-то из Подмосковья.
— Конкретнее.
— Я не знаю.
— Не знаешь или не помнишь?
— Не знаю. Кажется, она никогда не говорила, откуда родом. Баба Тоня сказала, что она бабушка Антона, что она хочет увидеть своего правнука…
— И?
— Она осталась жить с нами.
— Сколько она прожила с тобой?
— Почти год. Поэтому я ничего не понимаю. Если это она… то почему только сейчас? У нее ведь очень давно была такая возможность. А может, это не она? Может, вообще не было никакого похищения?
— И где тогда твоя баба Тоня и твой сын?
— Не знаю. — Бороться с подступающими слезами становилось все тяжелее. Маша встала, отошла к окну, подальше от Серебряного.
— Так, ясно. Теперь вспомни, не происходило ли в последние дни что-нибудь необычное. Может быть, эта женщина с кем-нибудь встречалась, разговаривала по телефону?
— Я не знаю.
— А что ты знаешь?
— Ничего я не знаю! Оказывается, я не вижу дальше своего носа! — Маша не выдержала, разрыдалась.
— Прости, — Серебряный подошел к ней, осторожно погладил по волосам. — Я не хотел тебя обижать. Не плачь.
— Я не плачу, — она вытерла слезы.
— Посмотри на меня, — он развернул ее к себе лицом.
— Не могу… не сейчас… Простите! — Маша высвободилась из его объятий, бросилась в ванную.
Холодная вода, такая, что больно коже, помогла ей прийти в себя. Маша закрыла кран, вытерла опухшее от слез лицо, вышла в коридор. Дверь, ведущая в спальню, содрогалась от мощных ударов — это волновался растревоженный ее плачем Тайсон.
— Тише, мой хороший, — она обняла пса за шею. — Не надо буянить. Ну, пожалуйста. Посиди тут тихонько. Хорошо?
Горячим, шершавым языком Тай лизнул ее в щеку, тихо поскуливая, лег у Ванькиной кроватки.
— Умный Тай, хороший мальчик. — Маша вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.
Серебряный ждал ее на кухне. Маша подумала, что, если он еще раз попытается дотронуться до нее, она расплачется, и ее уже ничто не остановит. Серебряный сделал шаг ей навстречу, но остановился.
— Можно я закурю?
— Курите. Хотите, я сварю вам кофе?
— Хочу, — он щелкнул зажигалкой. — Как ты себя чувствуешь?
Маша пожала плечами — как она может себя чувствовать?..
— Тогда давай продолжим наш разговор, остается мало времени.
— Да, времени мало. — Она поставила турку на огонь.
— Может, накануне случилось что-нибудь необычное? — Серебряный сел на табурет.
— Случилось. Позавчера я встретила бывшую однокурсницу. Она сказала, что Антон погиб почти год назад.
— Как он погиб?
— Его убили, ударили ножом в живот…
— И ты об этом ничего не знала?
— Мы с Антоном виделись лишь однажды, месяца через три после рождения Ваньки. Он сказал, что устроился на очень хорошую работу, где-то в Питере. Поймите, мы расстались чужими людьми. Он не хотел слышать ни обо мне, ни о сыне, а меня мало интересовала его жизнь.
Они немного помолчали.
— Ясно, — наконец сказал Серебряный. — У тебя сейчас кофе убежит.
— Спасибо, — Маша сняла турку с огня, разлила кофе по чашкам. — Может, сделать вам бутерброд?
— Не нужно, обойдусь кофе. — Серебряный, не ожидая, пока кофе остынет, сделал большой глоток, удовлетворенно кивнул.
Маша села напротив, обхватила чашку озябшими ладонями.
— Позавчера я спросила бабу Тоню, почему она не сказала мне, что Антона убили. А она схватилась за сердце, сказала, что надо мной кто-то глупо подшутил, что она месяц назад разговаривала с ним по телефону, и он был жив-здоров.
— Ты ей поверила?
Маша потерла глаза, сделала глоток кофе.
— У меня не было оснований не верить, но я решила позвонить на следующий день кому-нибудь из однокурсников и расспросить об Антоне.
— Расспросила?
— На работе был аврал, я не успела. Я позвонила уже после того, как они… пропали. Антона действительно убили год назад.
— Его убийцу нашли?
— Кажется, нет. Я не спросила…
В дверь позвонили.
Маша испуганно посмотрела на Серебряного:
— Я открою?
— Это Степан, не волнуйся.
Это действительно был Степан. Вместе с ним в квартиру вошел мрачного вида бритоголовый мужчина в дорогом сером костюме.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Никто из них не обращал внимания на Машу, точно ее вообще не существовало.
— Ну что? — спросил бритоголовый. — Что-нибудь узнал?
— Пока немного. Ребенка, предположительно, похитили. Похитительница — пожилая женщина. Маша, сколько ей лет?
— Около семидесяти. — Она поежилась под тяжелым взглядом бритоголового.
— У вас есть ее фото? — спросил тот.
— Она не любила фотографироваться. — Маша задумалась. — Но у меня есть несколько кадров, я сфотографировала их с Ванькой украдкой, когда они были на прогулке.
— Показывайте.
Маша сбегала в спальню, успокоила Тайсона, вернулась с фотоаппаратом.
— Степан, распечатай все, что там есть. — Серебряный посмотрел на своего водителя.
— Мы сами, — бритоголовый забрал у Маши фотоаппарат.
Степан пожал плечами, отвернулся к окну.
— Какие-нибудь документы, личные вещи остались? — спросил бритоголовый.
— Только одежда.
— У вас пропали деньги, драгоценности?
— Деньги на месте, а драгоценностей у меня особых нет.
— Вещи ребенка, одежда?
— Только его игрушка, и те одежки, что были на нем.
— Ваш сын был здоров?
— Да, бывали простуды, но ничего хронического, а почему вы спрашиваете?
Мужчина проигнорировал ее вопрос, обернулся к Серебряному:
— Полицию подключать будем?
— Меня просили не звонить в полицию, — выдохнула Маша.
— Кто? — спросили мужчины хором.
— Лика. Она сказала, что полицию подключать ни в коем случае нельзя.
— Кто такая Лика? — спросил бритоголовый.
— Когда ты с ней разговаривала? — спросил Серебряный.
— Лика моя подруга, она звонила мне вчера вечером.