— Расскажи поподробней, а?
— Да особо и нечего рассказывать. Слияние — это ядерная реакция, при которой частицы объединяются, а не расщепляются, как происходит у нас в реакторах сейчас. Вот солнце — как раз такой пример термоядерного реактора. Объединение атомов высвобождает кучу энергии, и это куда более безопасный и экологически чистый процесс, чем распад.
— Тогда в этой области и ставки, должно быть, высоки… — Она сама не знала, куда заведет такая логическая цепочка, но ведь надо двигаться хоть в какую-то сторону. Наверняка ведь должен существовать способ найти в происходящем хоть какую-нибудь логику.
— Думаю, так оно и есть, — согласился Эрик. — Когда-нибудь отсюда выйдет что-то грандиозное. Но сейчас мы на много лет отстоим от применения этой реакции в практических целях.
Она открыла глаза.
— А как насчет военных? Есть этому военное применение?
— Если я за годы, что занимаюсь наукой, что-то и усвоил, так это то, что военное применение есть всегда и всему. Вояки, они придумают способ убивать людей хоть креслом-качалкой, ты разве не знаешь? На самом деле процесс детонации водородной бомбы включает в себя слияние, но то, чем занимаюсь лично я, так не используешь. Кроме того, не думаю, что хоть кто-нибудь — даже военные — видит необходимость в еще большей бомбе.
— А что, если они…
— Куинн, поверь мне хоть тут. Уж в этой-то теме я худо-бедно разбираюсь. — Он повернулся и налил себе еще порцию. — Я думал, а вдруг мы с самого начала продвигались в неправильном направлении? Твой психологический портрет убийцы выглядит очень даже убедительным применительно к агенту ФБР, но есть и другие способы его интерпретировать. Мне кажется, Ренквисту как-то заплатили. Согласна?
Она кивнула.
— А что, если и кого-нибудь из ФБР тоже подкупили? Это прекрасно объяснило бы и как твою машину испортили на стоянке в Квонтико, и как взломали программу CODIS. А поскольку агенты ФБР имеют доступ к информации о женщинах, которые уже находятся в группе риска… Впрочем, доступ к этой информации имеет уйма народа… Черт, да об этом можно хоть в газетах прочесть.
— Так ты говоришь, нам следует поискать в «СТД»? — спросила Куинн.
— Сама подумай. Кем были те типы у меня дома?
Куинн перекатилась на бок и подперла голову рукой.
— Ну, сначала мы считали, бывшие преступники, которых убийца шантажом вынудил ему помогать. Но ты больше так не думаешь.
Он покачал головой.
— Жаль, ты сама их не видела. Почти с гарантией могу сказать, что они не были обычными преступниками.
— А кто же они тогда?
— Не знаю. Помнишь, что ты спросила у меня в машине? Почему тот тип из дома Ренквиста сбавил обороты, когда на месте действия появился я? Я про то, что он ведь вроде бы не испытывал никаких моральных терзаний по поводу того, чтобы убить тебя…
— «СТД», — перебила девушка.
Эрик пожал плечами:
— Просто мне вдруг пришло это в голову. Если тот тип и правда работает на «Современную термодинамику», ему просто могли приказать не трогать меня. Не хочу показаться воображалой, но то, что делаю для них я, им больше никто не сделает…
Куинн несколько секунд теребила покрывало, обдумывая слова Эрика.
— Тогда этот наш неизвестный должен занимать достаточно высокий пост в компании. Ведь ему хватило полномочий и влияния отыграть контракт на создание CODIS. А уж сколько денег потрачено-то!
— Миллионеров от высоких технологий нынче как собак нерезаных. Ты и не представляешь, сколько есть людей, которым организовать компанию типа «СТД» — раз плюнуть.
Куинн соскользнула с кровати и подобрала свалившийся на пол свитер.
— Не знаю, Эрик. Все равно еще очень многое не сходится. Ну, то есть что за шарашка эта самая «Современная термодинамика» и почему о ней нигде нет никакой информации? Если ее создали специально, чтобы взломать CODIS, я бы склонилась к тому, чтобы принять твою версию. Однако ты говоришь, они также проводят весьма дорогостоящие исследования в области термоядерного синтеза и бог весть чего еще. Ну и, конечно, надо принять во внимание источник информации.
— Источник?
— Кто обратил наше внимание на «СТД»? Тот самый тип, что оставил в твоей спальне убитую женщину. А если с «СТД» просто совпадение, а убийца воспользовался им, чтобы пустить нас по ложному следу, заставить меня подозревать тебя? И мы просто играем ему на руку? Делаем именно то, чего он от нас хочет?
Она натянула свитер через голову.
— Мы куда-то идем? — спросил Эрик.
— Я хочу есть.
— Давай закажем еду в номер. Мы…
— Нет. Я должна выйти отсюда. Подышать свежим воздухом. Пойти куда-нибудь, где можно подумать.
Все белое.
Четыре стены, пол, потолок, узкая койка, туалет. Все вычищенное, надраенное с бездумной военной тщательностью, к которой Марин уже так привык. Впрочем, в данном случае эффект вышел и впрямь поразительный. Нечаянный шедевр.
Марин сидел на полу, все более и более ощущая себя частью царившей кругом стерильной пустоты. Долго ли он уже находится здесь, пленником крохотной гауптвахты, встроенной в неиспользуемый уголок здания «Современной термодинамики»? Не долго. Он еще чувствовал в желудке тяжесть ужина. Почему-то ощущение было каким-то неприятным, чужеродным.
Отослав Лоуэлла и его людей, Марин закончил трапезу, но не получил ни малейшего удовольствия. Вкус, звук, запах — все истаяло, кануло во всепобеждающее ничто. Радость от дома, от работы, от собственной гениальности — это стало таким пустым и незначащим. В настоящем у него не осталось ничего. Ничего. Существовало лишь прошлое и будущее.
Он всегда обладал даром помнить своих женщин. Но теперь выяснил, что наделен еще и способностью проваливаться назад во времени, вспоминать каждую из них с той же интенсивностью и в тех же подробностях, что существовали тогда, в тот драгоценный совершенный миг.
Первый раз это произошло в восемьдесят третьем году, когда самому ему было всего двадцать шесть. По нынешним меркам, все было так неловко, так непродуманно. Он оглушил девушку бутылкой и некоторое время даже боялся, что не сможет привести ее в чувство. Впрочем, ее длинные ресницы наконец затрепетали, и она явила ему зеленые бездны своих глаз.
То, что он сделал с ней — методы, техника и прочее, — все было безнадежно грубо. Еще бы, при помощи только тех инструментов, что он нашел у нее же в кладовке. Пока он трудился кусачками, девушка умудрилась сбросить одну из веревок. Он едва сумел справиться с ней, пока она не вытащила кляп изо рта. Марин улыбнулся, почувствовав, как сердце глухо ударило о ребра — совсем как тогда, когда это произошло на самом деле.
Да, в первый раз его вела бесконтрольная, неуправляемая страсть. Огонь и жар. Во многих отношениях Марин так более никогда и не достиг столь необузданного накала и интенсивности чувств.