– Вместе с мистером Эддисоном? – спросил Мейсон.
– Нет, его вызвали в полицию.
– В полицию? – удивился Мейсон.
– Он им зачем-то понадобился. Простите, сэр, миссис Феррел, видимо, сама лучше объяснит вам все.
Лоррейн Феррел лежала на кушетке в помещавшемся на пятом этаже роскошном кабинете своего мужа. Когда Мейсон вошел, она привстала, поправила платье и улыбнулась ему.
– Как хорошо, что вы пришли. Я тут попыталась немного успокоиться. Закройте дверь и садитесь сюда поближе. – Видимо, она уже овладела собой.
Мейсон закрыл дверь и сел на предложенный ему стул. Они долго смотрели друг на друга. Затем женщина нервно рассмеялась.
– Вы так смотрите на меня, будто хотите сверить с каталогом.
– Привычка, – улыбнулся Мейсон.
– И как, вам удается оценить людей с первого взгляда?
– Иногда удается. Например, в зале суда. Вызывают свидетеля для дачи показаний. За те секунды, когда он идет к столу, ты пытаешься понять, что он за человек: консерватор, либерал, честный зануда или ограниченный добряк?
Она рассмеялась:
– Попробуйте оценить меня по походке.
Лоррейн встала и медленно прошла в противоположный конец комнаты. Там повернулась и вернулась к кушетке. Было видно, что она знает себе цену. Сев на место, она улыбнулась и заметила:
– Мой муж всегда был честным занудой.
– Об этом я догадываюсь.
– Но теперь вдруг это загадочное дело. Я должна бы испытывать скорбь. А у меня будто какой-то груз с плеч свалился. Я, наверное, очень безнравственна.
– Вы и в самом деле испытываете такое чувство?
– Да.
– Что ж, я люблю искренность.
– Я вполне искренна с вами.
– Вы любили мужа, когда выходили за него замуж?
– Нет, мистер Мейсон. Я вышла за него из-за денег. Возможно, будь я менее привлекательна, все сложилось бы иначе. Помимо Феррела, у меня был большой выбор. Я не думаю, что любила кого-то из своих поклонников, но некоторые мне нравились. Увы, все они были без денег. Эдгар ухаживал за мной спокойно, методично. Иногда он нагонял на меня такую скуку! Но он был честным, искренним. Сделал мне предложение. Женился. Дал мне деньги, положение в обществе – и вместе со всем этим нагнал ужасную тоску. Иногда казалось, уж лучше бы мы повздорили как следует. Но он ни разу не позволил себе оскорбить или обидеть меня. Этим он и нагонял на меня такую тоску, что выть хотелось. А потом мне приглянулся один человек, но у него тоже не было денег.
– Почему вы не развелись с мужем?
– У меня не было для этого оснований, и, если бы я решилась на развод, не имея на то веских оснований, мое положение оказалось бы весьма жалким. А к тому же Эдгар по-своему любил меня. Если бы я нашла в нем какую-нибудь страстишку, хоть какой-нибудь порок! Но он всегда оставался солидным, безупречным человеком, на которого можно положиться. Не очень умным, без всякого воображения, но зато полным достоинства и лишенным сомнений.
– Тогда понятно, что вам хотелось найти какое-то утешение на стороне, – заметил Мейсон.
Она вся напряглась.
Это можно было расценить и как сдерживаемое негодование, и как боязнь чего-то.
– Нет, – возразила она. – Я никогда не лежала в чужой постели.
– Но испытывали соблазны?
– Конечно, испытывала. Боже, ведь я же обычный человек. И мне тоже хочется чего-нибудь романтического, чувственного. Я ненавижу каждодневную беспросветную рутину тихой семейной жизни. А у моего мужа душа бухгалтера.
– Хотите сигарету? – предложил Мейсон.
– Нет, спасибо.
Помолчав немного, она добавила:
– Я была верной женой Эдгару Феррелу.
– Вы не собираетесь вторично выходить замуж?
– Упаси бог, мистер Мейсон. Хватит с меня одного брака. Теперь у меня есть деньги, то есть, вернее, я получу их. Получу свободу и независимость. Хочу путешествовать. Хочу своим видом разжигать страсти у мужчин. Ну а если когда-нибудь встречу настоящего рыцаря, тогда, наверное, не буду долго раздумывать.
Казалось, она говорит все это самой себе, как бы мечтая вслух.
– Но, – продолжала она, – я не выйду замуж и за него, если у него не будет – как бы это лучше сказать? Главный недостаток всех мужчин в том, что когда они добиваются от женщины желаемого, то теряют свои качества рыцаря. Человек, который продолжает боготворить женщину и после того, как уже овладел ею, большая редкость. Драгоценность!
– А если вы не найдете такого? – спросил Мейсон.
– Я получу больше удовольствия от бесполезных поисков, чем от ненужного брака.
– Но молодость и красота проходят.
– Значит, нужно спешить насладиться ими. Ведь если и вступить в священный брак, они все равно пройдут. Почему это мы вдруг заговорили на такие темы?
– Я задавал вопросы.
– Вопросы очень прямые и щекотливые, надо сказать.
– Вернемся к вашему мужу. Это не было самоубийство? – спросил Мейсон.
– Нет, увы, это убийство. Полиция восстановила ход событий. Электричества в том старом доме нет. Эдгар взял керосиновую лампу. Должно быть, зажег еще внизу и пошел наверх. Там он оставил свой чемодан. На всех окнах, кроме спальни, были шторы. Он вошел с лампой в спальню, и в этот момент кто-то выстрелил в него из револьвера. Когда проверили траекторию полета пули, оказалось, что стреляли с того места, где в грязи отпечатались следы автомобильных шин.
– А что произошло с лампой? Она просто догорела до конца?
– Нет, ее, видимо, погасили. Из-за этой лампы Эдгар и подставил себя под выстрел. В ней почти не убавилось керосину.
– Вы знали об этом загородном доме мужа?
– Нет, понятия не имела. Когда услышала, то решила, что, видимо, даже у таких убежденных паинек, как мой благоверный, мужские инстинкты дают себя знать.
– Вы подумали, что это было место для свиданий?
Она усмехнулась:
– Что же еще?
– У вас есть какие-то основания так думать?
– Да. Полиция нашла отпечатки пальцев, которые, видимо, принадлежат какой-то женщине.
– Вы догадываетесь, кто она?
Она отрицательно покачала головой: