Цзин Ли встала, но не знала, следует ли ей подойти к кровати. Он выглядел таким больным, и от него немножко пахло.
— О, здравствуйте, извините, мистер Грант, простите меня, пожалуйста, за то, что я вас разбудила, я пришла, потому что надеялась увидеться с Рэем, вашим сыном. Меня зовут Цзин Ли. Думаю, вы вряд ли знаете…
— Леди, я знаю, что сейчас я лежу на смертном одре, но позвольте вам заметить: я отлично знаю, кто вы! — Отец Рэя бросил вороватый взгляд в сторону кухни. Он прищурился. — Пожалуйста… я хочу вас попросить… — произнес он громким шепотом. — Она сейчас, наверное, в ванной. Пожалуйста, сходите на кухню и сделайте мне чуть-чуть кофе. Обычно он стоит на плите. Это пробуждает мой мозг. Сделаете?
Она робко встала. Она даже чувствовала запах кофе.
— Это то, что нужно! — заявил мистер Грант. — Но живее, живее! Немного молока, сахара не надо.
Цзин Ли на цыпочках прошла в кухню. По американским стандартам она была весьма старомодная, Цзин Ли это сразу поняла. Она налила в чашку кофе, добавила молоко, которое нашла в холодильнике, и отнесла в гостиную.
— Я прекрасно знаю, кто вы, — повторил мистер Грант, когда она вернулась.
— Правда?
— Конечно… Вы — та девушка, о которой так беспокоится мой сын. Просто безумно беспокоится, делает все, что может, лишь бы вас найти… — Он взял чашку обеими руками и отхлебнул. Потом еще. — Хорошо, — провозгласил он. Аппарат рядом с его кроватью пискнул, после чего издал механический щелчок. Мистер Грант повернул к нему голову и облизнул губы. — Раньше, чем я ожидал, — вслух прокомментировал он. Потом удовлетворенно кивнул какой-то своей мысли и снова обратил взгляд на Цзин Ли. Только теперь он почти не моргал. Может, он засыпает? Она видела, что он сейчас разольет кофе, и успела подхватить чашку прежде, чем он пролился на одеяло. — Спасибо… — каким-то странным голосом проговорил он. Она поставила чашку на пол у своих ног, чтобы медсестра не увидела ее, когда вернется.
Вдруг ей пришла в голову мысль:
— Мистер Грант… Могу я у вас кое-что спросить?
— Да, полагаю, что можете.
— Чем Рэй занимался все эти годы, пока его не было в Соединенных Штатах?
— Занимался? — Аппарат рядом с мистером Грантом снова щелкнул, но он, казалось, не слышал.
— Да. Он служил в армии, был на войне?
Мистер Грант нахмурился:
— Он вам так сказал?
— Нет.
— Вот и мне тоже так кажется… он вам ничего не рассказывал… верно?
Как он это узнал? Она почувствовала себя обиженной.
— Да, верно.
— Он спасал… помогал… ураганы, моретрясения… я хочу сказать, землетрясения… сотни людей, во многих странах… — Он закрыл глаза, словно чтобы лучше видеть то, о чем говорил, и она смотрела, как его глазные яблоки шевелятся под закрытыми веками, словно что-то отыскивают и, может быть, действительно видят. — Иногда я читал в газетах… жуткие вещи он повидал, куда хуже, чем мне случалось в жизни… он слишком много видел, да, бывает, что видишь слишком много! — Лицо мистера Гранта дернулось; у него западали щеки, когда он открывал рот. — Он никогда об этом не говорил, и это мне разрывало сердце, понимаете, я бы так хотел, чтобы у него были… это хорошо для мужчины — жена, дети… иногда он опускался… спускался глубоко… туда, где все мертвецы… он искал там людей, детей… очень, очень трудно… а иногда… он… это… а мой сад, вы видели мои розы?..
Он помотал головой: теперь, должно быть, перед ним проходили только видения.
— Мистер Грант, как Рэй получил этот жуткий шрам на животе?
— А-а, а-а-а… — Он ужасно застонал.
— Мистер Грант?
— Его… ему его дал Бог!
Глаза у него раскрылись и закатились. Дыхание было несвежим, зловоние исходило из самых глубин его тела. Потом голова мистера Гранта тяжело перекатилась, повернувшись набок. Один глаз почти закрылся, другой был открыт. Цзин Ли отвернулась. Почему она вдруг вспомнила своего дедушку? Я должна на него посмотреть, сказала она себе, я должна это видеть, чтобы понять Рэя.
Минута прошла в молчании. Чахлая грудь мистера Гранта продолжала вздыматься и опадать, лицо обмякло.
Сиделка вернулась, она смотрела на часы.
— Вы успели с ним поговорить? — жизнерадостно спросила она.
Цзин Ли вдруг осознала, как учащенно дышит.
— Да, — ответила она.
— И вы принесли ему немного кофе?
— Да.
— Он очень славный. — Она приподняла сбившееся одеяло, чтобы поправить его, и Цзин Ли увидела наполовину полный мочеприемник. — Теперь он немного поспит.
— Может быть, мне лучше подождать Рэя на улице?
— Как вам будет угодно.
Цзин Ли утвердительно кивнула и встала, ей вдруг захотелось удрать из этой комнаты. Но сначала она наклонилась и нежно-нежно поцеловала мистера Гранта в лоб.
— Вы такая милая, — заметила медсестра. — Я расскажу ему, когда он проснется. Ему будет приятно.
Цзин Ли выскользнула из комнаты, прошла по коридору, рассеянно окинула взглядом семейные фотографии на стенах. Когда входила, она их не заметила. Рэй в футбольной форме; в форме нью-йоркского пожарного; Рэй получает медаль, лежа на больничной койке. По сторонам кровати стоят его отец и мать. И здесь же — улыбающийся лысый человек, она его узнала. Мэр Джулиани. «За доблестную службу городу Нью-Йорку 11 сентября 2001 года», — гласили золотые буквы внизу.
Ого, подумала она. Значит, он был там.
Она вышла на крыльцо. Почему он ей не рассказывал? Как бы она хотела знать об этом раньше; как ей сейчас его не хватает: да, она его любит. Теперь все, все встало на свои места.
Она направилась к тротуару, слегка ошалев от яркого света, не понимая, почему она плачет. Наверное, из-за мистера Гранта, разговора о Рэе, фотографий — всего этого оказалось слишком много…
Слишком, чтобы вовремя заметить обшарпанный фургон, припаркованный у тротуара. Крупный мужчина в потертой рабочей одежде заступил ей дорогу. Его темные глаза впились в ее лицо.
— Что такое, извините!..
Он сграбастал ее грязной рукой, распахнул дверцу фургона и швырнул ее внутрь. Она ударилась головой о металлический пол. Он сунул руку в фургон и забрал ее сумочку. Она успела увидеть моток веревки и пустое пластмассовое ведро. Потом дверь захлопнули, заперли снаружи, и фургон, пошатываясь, двинулся вперед. Она вытянула руку, чтобы утвердиться в темноте.
Скользящий звук. Открылось окошко за спиной у водителя. За металлической решеткой она увидела лицо.
— И не вздумай орать, сука, — предупредил он ее.
Так они ехали еще несколько минут. Она ощупала дверцы. Заперты. Ползая на коленях в темноте, нащупала веревку и пластмассовое ведро, больше ничего.