Сиделка наклонилась к нему и что-то шепнула.
— Не смей мною командовать! Я тебя нанял, я плачу тебе деньги, и ты должна…
Не говоря ни слова, негритянка развернула кресло и покатила прочь. Я ждал, что Липпер будет возмущаться, но он сразу присмирел, словно младенец в коляске. Он даже позабыл попрощаться со мной, очевидно захваченный перспективой новой встречи. Но в том, что он успел мне рассказать, было достаточно оснований для беспокойства — взять хотя бы его намеки на незаконность того, что происходило в Кубинском зале, или на усвоенную Элисон манеру обращаться с поклонниками. Меня, однако, это почти не испугало, и не только потому, что монолог Липпера напоминал безвредную, местами трогательную болтовню престарелого ресторатора, балансирующего на грани маразма. В конце концов, хотя Элисон мне и нравилась, я вовсе не сходил по ней с ума. Кроме того, и она и я знали из наших бесед, что у каждого из нас имелись в жизни свои трудности. Конечно, мне было не слишком приятно узнать, что у Элисон появился новый мужчина, однако я все так же радовался, встречаясь с ней каждый день. Мне вполне хватало того, что я могу следить за ней издалека, видеть, как она поправляет очки, убирает за ухо волосы или делает еще какой-нибудь грациозный, по-женски очаровательный жест, и если бы в этот момент меня спросили, помогает ли мне это лучше узнать Элисон, я бы ответил «да». Наконец, часы, которые я проводил в ресторане, отвлекали меня от моего обычного времяпрепровождения — от моей убогой квартиры, где я сидел, казня себя за смерть Уилсона Доуна, тоскуя по сыну и прислушиваясь, как мои соседи — такие же, как я, неудачники — ковыляют по лестнице вверх и вниз, так что особенных причин слишком задумываться над самовлюбленной болтовней Липпера у меня не было.
Однако все начало меняться одним холодным и сырым вечером в самом конце февраля, когда после ужина Элисон неожиданно подошла к моему столику № 17.
— Уже уходишь? — спросила она каким-то неестественным тоном, и я заметил, как напряжена была ее прямая спина.
— Да, собираюсь.
Элисон посмотрела на часы. Было почти одиннадцать.
— Ты не мог бы немного задержаться?
— Задержаться?
Она неуверенно улыбнулась:
— Я бы принесла еще кофе, вино или десерт из нашего обычного ассортимента.
Я сказал, что уже наелся.
— А в чем дело?
Элисон набрала полную грудь воздуха.
— Помнишь, я рассказывала тебе про того парня, которого я встретила в кафе?
— Конечно.
— Его зовут Джей Рейни. Он звонил мне несколько минут назад и сказал, что ему срочно нужен адвокат.
— В телефонном справочнике полным-полно адвокатов, Элисон.
Она покачала головой:
— Нет, Билл, адвокат нужен ему сегодня вечером.
— Вечером?
— Да, сейчас.
— А в чем дело? Его задержала полиция?
Элисон присела за мой столик, что было поистине из ряда вон выходящим событием, так как ресторан еще не опустел.
— Мне кажется, это имеет какое-то отношение к… В общем, Джей давно хотел купить это здание в центре, но продавец оказался из тех придурков, с которыми очень трудно иметь дело. В конце концов продавец все же согласился, но при условии, что контракт будет подписан сегодня до полуночи, иначе сделка не состоится.
Я покачал головой:
— Это шантаж. Продавец просто пытается на него нажать.
— Я тоже так подумала, но Джей говорит — этот тип не врет. Все дело в налоговой ситуации или в чем-то таком…
— Разве у Джея нет своего юрисконсульта?
— В том-то и дело! Джей собирался использовать своего адвоката не раньше, чем будут готовы все бумаги, а сегодня продавец вдруг предложил ему срочно подписать договор.
— Какова общая сумма сделки?
Ее глаза немного расширились.
— Кажется, что-то около трех миллионов долларов. Это было немного. По манхэттенским стандартам сумма была просто-таки крошечная.
— То есть условия контракта они уже обсудили?
— Наверное.
— И все равно мне кажется, что твоему Джею не следует подписывать договор под таким давлением.
— Я тоже так подумала, — сказала осмотрительная Элисон.
— Но ему очень нужно это здание.
— Похоже, что так. Мне даже кажется — это покупатель настаивает, чтобы юрист Джея проверил бумаги.
Я пригубил кофе; отчего-то я вдруг почувствовал себя очень несчастным.
— Покупатель не дает Джею времени показать документы юристу и в то же время настаивает, чтобы юрист их посмотрел?
— Я знаю, это выглядит странно, но… Ты ему поможешь?
— Не могу.
— Почему?
— По многим причинам. Во-первых, необходим титульный поиск и освидетельствование собственности. Кроме того, подобные сделки требуют определенных изменений в налоговых документах. Большинство крупных офисных зданий, находившихся в корпоративной собственности, имеют очень сложный налоговый статус: частичное освобождение от налогообложения, резервные фонды, находящиеся в руках третьей стороны, и все такое. Наконец, я не беседовал с адвокатом продавца, не видел акта о регистрации прав собственности, к тому же у меня нет времени проверить все подсчеты, не говоря уже о том, чтобы заверить документы у нотариуса… Нет, это просто глупость какая-то!
— Но ты хотя бы взглянешь на бумаги?
— Я могу смотреть на них сколько угодно, Элисон, но это ничего не значит.
Она встала:
— Так ты посмотришь?
— Я же сказал, это ничего не даст.
— Тогда я приготовлю вам столик в Кубинском зале.
Этого я не ожидал.
— В том самом, о котором ты ничего мне не рассказывала?
— Да.
— Разве там сегодня открыто?
— Ха утверждает, что готов.
— Ха готов? К чему?!
Элисон снова покачала головой. Она не хотела мне говорить, во всяком случае — пока.
— Я бы на твоем месте поостерегся — мне там может понравиться.
— Да, — сказала Элисон. — Многим нравится.
Через несколько минут я уже вошел вслед за Элисон в дверь с латунной пластинкой и желтой карточкой и спустился в подвал по изогнутой мраморной лестнице, в которой было — я считал — девятнадцать ступенек. Кубинский зал меня не разочаровал. Он представлял собой длинное, полутемное помещение, освещенное желтыми настенными светильниками. Возле бара красного дерева и в кабинках сидели группы мужчин. Судя по всему, внутреннее убранство комнаты не менялось в течение последних лет ста или около того. Старинные вешалки для шляп, латунная урна с торчащими из нее забытыми зонтиками, выложенный черно-белой кафельной плиткой пол. Элисон усадила меня в кабинку в конце зала, казавшуюся самой уединенной из всех, и велела старику-официанту подать мне все, что я захочу.