И продолжаю удаляться.
Меня разбудили свет, жара, забитый нос, боль в спине и шее. Я спал на полу. Язык прилип к нёбу, и было больно глотать. В желудке висела тяжесть, к горлу подступала тошнота.
Я поднялся, помогая себе руками. Франческо и Анджелика лежали в другом углу на кровати. Они крепко спали, и я несколько минут наблюдал за ними. Франческо, как всегда, лежал на спине с самым умиротворенным видом, вытянув вдоль туловища руки. Он тихо дышал носом.
Анджелика спала на боку лицом к Франческо, подложив локоть под голову. Она напомнила мне маленькую девочку. Потом я вспомнил события прошедшей ночи и отвел взгляд.
Я не знал, что делать. Чувствовал себя настолько не к месту в этой душной комнате, полной запахов, которые я не хотел вдыхать. Но уйти не мог. Одна мысль о том, чтобы провести еще одно утро бесцельно шатаясь по раскаленным улицам, меня ужасала.
Пока я раздумывал, Франческо открыл глаза. Но не пошевелился. Он смотрел на меня, не говоря ни слова. На какую-то долю секунды я подумал, что он страдает сомнамбулизмом или чем-нибудь вроде того. Потом он сел на край кровати.
— Доброе утро.
— Ага, — ответил я.
— Ты кофе сварил?
Я уставился на него. Эта банальнейшая мысль показалась мне совершенно абсурдной.
— В шкафчике, между кухней и умывальником, — добавил он слегка раздраженно.
Что? Я чуть было не спросил, о чем это он, потом понял: о кофе. Он уже просыпался в этом доме раньше. Я подошел к шкафу — кошмарному сооружению бледно-зеленого цвета с выцветшим переводным цветочным орнаментом, — достал кофеварку и сварил кофе.
Мы пили его из треснувших чашек. Одну я отнес проснувшейся от наших голосов и шума Анджелике. Сонная, она взяла чашку с удивленным видом человека, не привыкшего к подобному обхождению.
Меня терзал стыд — воспоминания прошлой ночи не давали мне покоя. Я мечтал поскорее оказаться подальше отсюда. Просто исчезнуть.
Анджелика встала и, не прикрываясь, направилась в ванную. Из-за занавески, выполняющей функцию двери, я услышал, как она писает. Мне показалось, что стены и без того маленькой комнаты неотвратимо сжимаются вокруг меня.
Мы выкурили по сигарете. Когда Франческо собрался уходить, я испытал невероятное облегчение.
— Я снова лягу спать, — сказала Анджелика.
— Мы зайдем к тебе в бар вечером или, самое позднее, завтра — надо встретиться с приятелем, — ответил ей Франческо.
Сидя на краешке кровати, она лениво кивнула нам и махнула рукой. Казалось, ей абсолютно все равно, что мы станем делать и чего не станем. Она выглядела уставшей, как будто много раз — слишком много раз — выполняла этот ритуал прощания. От всей этой душной от жары комнаты с пробивавшимся сквозь занавески светом веяло чем-то пораженческим.
— Пока, — сказал я тихо на пороге. Она не ответила. В щель закрывающейся двери я увидел, как она растягивается на постели. Дверь закрылась.
Больше мы ее никогда не видели.
— Сегодня должен вернуться Никола. А может, уже вернулся, — объявил Франческо, пока мы спускались с лестницы.
Мы вышли на палящее солнце. Нашли телефонный автомат, и Франческо позвонил.
— Никола!
Да, мы в Валенсии. Уже три дня, где его носило? Да, конечно, как договорились. Мы могли бы зайти в тот же вечер. Нет, никаких проблем. С приятелем — партнером. Нечего беспокоиться. Ладно, он придет один, но не из-за чего волноваться. Он когда-нибудь создавал проблемы? Хорошо, хорошо, до скорого.
Он говорил обо мне. Зачем ему потребовалось успокаивать Николу?
— Пойдем в гостиницу, отдохнем немного, и я тебе все объясню.
Что объяснит? О чем это они договорились? Эти вопросы не шли у меня из головы, пока мы ползли по убийственной жаре, прижимаясь к стенам домов в надежде захватить крохотный клочок тени.
В булочной мы купили хлеба и круассанов, затем зашли в бакалейную лавку, набрали сыра, ветчины и пива, чтобы поесть в гостинице, — там все-таки не такое пекло.
Там, в нездоровой и шумной прохладе несуразной гостиницы, среди крошек хлеба и банок пива Франческо объяснил мне, зачем мы приехали в Испанию.
— Кокаин?
«Ты с ума сошел?» — хотел добавить я, но это звучало слишком банально по сравнению с тем, что он мне только что рассказал. И я оставил это слово в одиночестве, сосредоточив свое изумление в вопросительном знаке.
— Да. Отличного качества по выгодной цене. Мы можем купить килограмм за сорок миллионов лир. И продать в Бари больше чем в два раза дороже. Даже на дозы делить не придется. Есть у меня человечек, который купит все за девяносто, даже за сто лимонов.
— Но где ты возьмешь эти сорок лимонов?
— У меня есть.
— Что значит — у тебя есть? Ты привез с собой сорок миллионов наличными, на мелкие расходы? Или ты выпишешь ему чек за килограмм кокаина?
— У меня наличные.
Какое-то время я просто смотрел на Франческо. У него наличные. То есть он провез с собой сорок миллионов лир — как минимум сорок — через всю Италию и Францию на западное побережье Испании. Значит, он приехал сюда с твердым намерением купить килограмм кокаина. Возможно, он приехал только за этим.
— Так ты еще в Бари знал, что едешь сюда за наркотиком.
Секунд двадцать он молчал. Затем, потерев нос большим и указательным пальцами, ответил по своему обыкновению вопросом.
— Ну и что тебя беспокоит? Я имею в виду: что тебя на самом деле беспокоит?
— Как бы это сказать? В один прекрасный день ты говоришь: давай устроим себе отпуск, отправимся прямо завтра, куда глаза глядят. Я соглашаюсь составить тебе компанию, а теперь выясняется, что никакого «куда глаза глядят» не было и в помине, а ты все спланировал заранее. — Я осекся, потому что не мог выговорить слова, просившиеся на язык. Сглотнул.
— Теперь выясняется, что ты все это спланировал — для того, чтобы купить партию кокса. Вот такая вот херня.
— Ну да, именно для этого. Зря я тебе не сказал. С другой стороны, если бы ты знал, ни за что не поехал бы.
— В этом можешь быть уверен.
— Ну ладно, я поступил неправильно, что обманул тебя. Но сейчас-то в чем дело? Ты что, против наркотиков? Или риска боишься?
— Разумеется, и то и другое. Черт побери, ты представляешь себе, во что ввязываешься? Мы собираемся покупать кокаин для распространения. Если нас поймают, укатают в тюрьму на такой срок, о котором думать, и то страшно.
— Ты против употребления наркотиков?
— Я против распространения наркотиков. Я против того, чтобы заниматься этим лично. Распространять кокаин или что-нибудь подобное.