Гордон поднял голову и увидел в пламени колеблющуюся фигуру Марины. Лица он не мог разглядеть, но каким-то образом понял, что она плачет.
Оглянувшись, он с удивлением обнаружил, что вокруг костра стоит кольцо людей. Некоторые держали в руках длинные палки, как у него. Большинство - нет. Среди лиц он узнал отца Эндрюса и шерифа Велдона. Рядом с шерифом стоял и с восхищением смотрел на него снизу вверх мальчик-подросток с грязными нечесаными волосами и в грязной одежде.
Мальчик из предыдущего сна.
Мальчик улыбнулся ему и кивнул в знак приветствия. Гордон подошел к ним и взял шерифа и мальчика за руки. Неподалеку он увидел лицо Чара Клифтона, а рядом с ним - Элси Каванау - продавщицы из винной лавки...
Нечто огромное стало вырастать из огня... и Гордон оказался перед черной металлической топкой лесопилки. Он был один. Вокруг свистел и завывал ветер, поднимая тучи сухих листьев. Дверца топки медленно открылась.
И оттуда высунулась голова разъяренного демона, бессвязно бормочущего что-то на дьявольском языке. Гордон резко сел в постели; крик застрял в глотке. Марина прижимала его к себе, крепко обнимая за плечи.
- Тихо, тихо, успокойся, - шептала она. - Все хорошо. Все в порядке. Это просто сон.
Он молча крепко стиснул ее руку.
- Все в порядке? - спросила она, поглаживая его по спине и приводя в порядок разметавшиеся со сна волосы.
Он утвердительно кивнул, ткнувшись лбом ей в плечо, и опять ничего не сказал.
- Может, расскажешь?
Гордон отстранился и внимательно посмотрел на нее. Лицо жены было испуганным и тревожным.
- Тебе надо уехать, - сказал он. - Уехать отсюда.
Марина молча притянула его обратно к себе.
- Ты должна уехать отсюда, - повторил он. - Как можно раньше.
- Я никуда не поеду.
- Я серьезно.
- Я тоже серьезно, - вздохнула она и слегка прикоснулась губами к щеке. - Давай лучше еще поспим, ладно? А утром поговорим.
Гордон попытался возразить, но она крепко прижала его голову к своей груди, и через несколько мгновений он уже крепко спал. Аккуратно переложив голову на подушку, Марина встала и пошла к окну, не понимая, почему вдруг на нее накатила такая волна страха и одиночества.
* * *
Нечто огромное стало вырастать из огня... и Джим оказался перед черной металлической топкой лесопилки. Он был один. Вокруг свистел и завывал ветер, поднимая тучи сухих листьев. Дверца топки медленно открылась.
И оттуда высунулась голова разъяренного демона, бессвязно бормочущего что-то на дьявольском языке.
Джим проснулся, едва не задохнувшись, потому что спал, уткнувшись лицом в подушку и крепко вцепившись руками в ее пухлые углы. Он был весь мокрым от пота. Аннет спала, хотя и подвинулась во сне от его движений. Мелькнула мысль разбудить ее, но в следующий момент он передумал. Утром ей предстоит долгий путь, пусть лучше выспится как следует.
Весь вечер они спорили насчет ее отъезда, ни до чего не договорились, и жена наконец заявила:
- Я шагу не сделаю из этого дома, пока ты мне честно не объяснишь, с чем это связано. Тебе угрожает опасность? Только не вздумай совершать никаких героических подвигов, ясно?
- Я просто хочу, чтобы вы на несколько дней уехали из города, - терпеливо повторил Джим.
- Слушай, если в тебе осталась хоть капелька уважения ко мне, - не на шутку разозлилась Аннет, - может, ты перестанешь вести себя со мной как с ребенком и объяснишь, в чем дело?
Это его проняло. Он искренне извинился, а потом складно соврал о том, что они напали на след убийц, вышли на некую культовую группу, и в этот момент семья шерифа - она сама и дети - может оказаться для них весьма привлекательной целью. Аннет, кажется, проглотила эту версию, или по крайней мере осознала, что детям действительно может грозить серьезная опасность, и согласилась съездить на несколько дней к сестре.
Она взяла с него обещание, что он будет вести себя осторожно, что предоставит играть роль героя кому угодно, и на этом все успокоилось.
Джим осторожно снял прядь волос с ее лица. В затихшем темном доме он почувствовал себя странно одиноким. Чувство одиночества возникло не от тишины или темноты. Он чувствовал себя одиноким от знания.
Он закрыл глаза и попытался задремать.
* * *
На другом конце города отец Эндрюс мирно спал без сновидений.
* * *
Брат Элиас, у которого сна не было ни в одном глазу, смотрел на голую стену освещенного конференц-зала в офисе шерифа.
Гордон проснулся задолго до того, как прозвонил поставленный на четыре утра будильник. Марина спала на боку, уткнувшись лицом в подушку и сбив простыню. Он смотрел, как равномерно поднимается ее бок от дыхания. Надо сделать так, чтобы она уехала. Надо ее заставить.
Но она этого не хочет. И любое дальнейшее давление с его стороны вызовет только еще большее упорство.
Необходимо убедить ее уехать из города хотя бы на день, хотя бы в Феникс по магазинам. То, что они затеяли с братом Элиасом, шерифом и отцом Эндрюсом, слишком опасно. Есть большая вероятность того, что кто-то - или несколько человек - каким-то образом пострадают. Или погибнут.
Он постарался выкинуть из головы эту мысль. О такой возможности даже не хотелось думать. Гордон считал себя человеком, не верящим в легендарное самоотречение всякого рода пророков, но на каком-то подсознательном уровне мысли такого плана доставляли душевное беспокойство. Возможно, если не думать об этом, ничего подобного и не произойдет.
Он посмотрел на Марину. Казалось, она спит совершенно безмятежным, младенческим сном. Он осторожно прикоснулся к плечу, и она мгновенно обернулась.
- Который час?
- Извини, не хотел тебя напугать.
Протерев глаза, Марина приподнялась на локте.
- Извини за вчерашний вечер, - серьезным тоном проговорила она. - Я подумала и решила, что ты прав. Мне с ребенком тут действительно опасно оставаться.
- То есть ты согласна...
- И тебе тоже, - продолжила Марина. - Думаю, нам всем следует отсюда уехать.
Он тупо уставился на нее, застигнутый врасплох неожиданным изменением настроения жены. Он приготовился продолжать бой, чтобы заставить ее покинуть город, а оказывается, она не только хочет уехать из Рэндолла, но хочет, чтобы и он поехал с ней. Гордон не знал, как отреагировать.
- Я хочу, чтобы мы уехали в Феникс или, может, даже во Флагстафф, пока тут все не рассосется.