— Так что же кандидатам нужно делать целый день? — спросил Флетчер.
— Держаться в стороне, — ответил Гарри. — Для этого у вас есть своя программа. Вы посетите сорок четыре наших центра, потому что все они хотят увидеть кандидата. Джимми будет вашим шофёром.
Совещание окончилось, и все разошлись делать свою часть работы. Джимми объяснил Флетчеру, как он должен провести этот день, при этом говорил со знанием дела, потому что делал эту работу для своего отца во время двух его предыдущих выборов.
— Мы должны будем посетить все сорок четыре центра по учёту до восьми часов вечера, когда окончится голосование; в каждом участке тебе предложат кофе, а между двенадцатью и двумя часами — обед, и после половины шестого — выпивку. Ты всегда должен вежливо, но твёрдо отказываться. В машине ты будешь пить только воду, в половине первого мы выкроим полчаса на обед в штаб-квартире, а потом ты не будешь есть до того момента, когда закончится голосование.
Флетчер думал, что ему предстоит очень скучный день, но при каждом посещении очередного центра он сталкивался с новыми людьми и получал новые цифры. За первый час было вычеркнуто лишь несколько имён, и руководители групп объяснили Флетчеру, что явка на нынешние выборы отличается от предыдущих. Флетчера очень обнадёжило то, что ещё до десяти часов появилось много синих линий, но Джимми объяснил ему, что от семи до десяти часов демократы обычно лидируют, потому что рабочие голосуют по утрам — либо идя на работу, либо возвращаясь с ночной смены.
— От десяти до четырёх часов начинают лидировать республиканцы, — добавил Джимми, — а после пяти часов и до закрытия избирательных участков демократы должны наверстать своё преимущество. Так что молись, чтобы от десяти до пяти часов шёл дождь, а потом наступил хороший, тёплый вечер.
В одиннадцать часов утра руководители групп сообщили, что явка — немного ниже, чем на прошлых выборах, когда она была 55 %. Джимми объяснил:
— Если явка ниже 50 %, мы проигрываем, выше 50 % — мы немного выигрываем, а выше 55 % — мы выигрываем с большим перевесом.
— Почему? — спросил Флетчер.
— Потому что республиканцы традиционно склонны голосовать в любую погоду, так что они обычно побеждают, если явка на выборы невелика. Побудить наших людей голосовать — это для демократов самая серьёзная проблема.
Джимми строго держался своего расписания. Перед прибытием в центр он вручал Флетчеру листок с основными фактами о той семье, в чьём доме находится тот или иной участок, и Флетчер запоминал эти данные перед тем, как подойти к дому.
— Привет, Дик! — сказал он, когда открылась очередная дверь. — Очень любезно с вашей стороны снова позволить воспользоваться вашим домом. Это уже, кажется, ваши четвёртые выборы. — Он помолчал, пока ему отвечали. — Как Бен, он ещё учится в колледже? — Он снова выслушал ответ. — Примите моё сочувствие в связи со смертью Бастера; сенатор Гейтс мне рассказал. Но у вас теперь новый пёс, Бастер-младший? Он — в порядке?
Джимми тоже знал свою роль.
— По-моему, тебе пора уходить, — шептал он Флетчеру по истечении десяти минут. Спустя ещё две минуты он начинал нервничать и уже не добавлял «по-моему», а ещё через две минуты твёрдо заявлял, что пора уезжать. На пожатие рук и прощание тоже уходила пара минут, потом они уезжали. Несмотря на то, что Джимми старался соблюдать заранее разработанное расписание, они приехали на обед в штаб-квартиру с опозданием на двадцать минут. Обед был скорее закуской, чем серьёзной едой. Флетчер схватил сэндвич со стола, заваленного всякой снедью. Он ел на ходу, переходя вместе с Энни из одной комнаты в другую и пожимая руки как можно большему числу сотрудников.
— Марта, что делает Гарри? — спросил Флетчер, входя в комнату, где активисты сидели на телефонах.
— Он — перед Сенатом: пожимает руки, делится мнениями и убеждается в том, что люди не забыли проголосовать. Он вот-вот появится.
Флетчер столкнулся с Гарри в коридоре, когда выходил из дома. Джимми объяснил, что если уж они хотят посетить все избирательные участки, им надо было выехать не позднее десяти минут второго.
— Доброе утро, сенатор, — сказал Флетчер.
— Доброе утро, Флетчер. Я рад, что вы нашли время пообедать.
В первом центре, который они посетили после обеда, они узнали, что республиканцы лидируют с небольшим перевесом, который продолжал увеличиваться после полудня. К пяти часам им осталось посетить ещё пятнадцать участков. Примерно к шести часам республиканцы стали уверенно лидировать, и Флетчер пытался скрыть, что он немного встревожен.
— Успокойся, — сказал Джимми. — Через пару часов твоё положение улучшится.
Он не сказал, что на прошлых выборах к этому времени его отец уже имел небольшое преимущество и, следовательно, знал, что победил.
— Гораздо легче успокоиться, если ты точно знаешь, что победил, или точно знаешь, что проиграл.
— Я не знаю, как себя чувствует кандидат, — сказал Джимми. — Папа выиграл свои первые выборы с большинством в сто двадцать один голос; это было ещё до моего рождения. И за последние тридцать лет он увеличил своё большинство до одиннадцати тысяч голосов. Но он всегда говорил, что если бы на его первых выборах шестьдесят один человек проголосовал за его противника, он бы эти выборы проиграл, и, возможно, у него не было бы второго шанса.
К семи часам вечера Флетчер с облегчением увидел, что на списках избирателей прибавилось синих линий, и хотя республиканцы всё ещё лидировали, было такое ощущение, что положение может измениться. Джимми осталось свезти Флетчера в последние шесть центров; они тратили на каждый всего по одиннадцать минут, и всё же в последние два они приехали уже после окончания голосования.
— Ну, что теперь? — спросил Флетчер, выходя из последнего участка.
— Поедем в штаб-квартиру, — ответил Джимми, взглянув на часы, — и послушаем полный отчёт. Если ты выиграл, он войдёт в фольклор, а если нет, то скоро забудется.
— Как я сам, — сказал Флетчер.
Джимми оказался прав: в штаб-квартире все говорили разом, но только психи и неисправимые оптимисты были готовы точно предсказать результат. Через несколько минут после окончания выборов по радио был передан первый выборочный опрос проголосовавших: он показывал, что миссис Хантер выиграла с крохотным перевесом. Общенациональные опросы показывали, что Форд победил Картера.
— История повторяется, — сказал Гарри, войдя в комнату. — Те же опросчики в 1948 году говорили, что следующим президентом будет Томас Дьюи. Тогда же они говорили, что мой противник победил меня с небольшим перевесом, но мы снова взвесили этот перевес, и он оказался в мою пользу. Так что, Флетчер, пусть вас не волнуют опросы общественного мнения, они не выражают ничьего мнения.
— Как насчёт явки избирателей? — спросил Флетчер, вспомнив, что говорил Джимми.
— Слишком рано определять точные цифры: они — определённо выше пятидесяти процентов, но ниже пятидесяти пяти.