— Спасибо, — кивает Нил и включает вибрационную пилу.
Железо с визгом вгрызается в кость, и через минуту верхушка черепа открывается с тихим чмоканьем, словно сняли крышку с бутылки. Мозг животного испещрен черными следами прионов и похож на испорченный грецкий орех.
Наверняка Нил думает, что Август зашел поздороваться, поглядеть, как идут дела в лаборатории, прихватить очередную упаковку люпекса. Вообще-то, так оно и есть. Но еще Ремингтон хочет уговорить доброго доктора поехать в Республику вместе с Чейзом.
— В качестве его лечащего врача, но это неофициально. А официально — в качестве представителя Центра.
— Мне нельзя уезжать, я должен помогать семье.
— Насколько я знаю, ваша дочь записалась на программу реабилитации наркоманов. Ей, по-моему, оказывают всю необходимую помощь. Ну что, согласны?
— Нет.
— Журналисты сделают несколько фотографий, вы пару раз произнесете речи. Встретитесь с представителями «Элайнс энерджи»…
— Нет.
— …а они, позволю себе напомнить, ваши главные спонсоры.
— Я должен работать здесь, — отвечает Нил, но уже не таким уверенным тоном.
Им обоим хорошо известно: постоянное присутствие Десаи в лаборатории уже не требуется. Тут теперь достаточно народу, целых тридцать человек: профессора, молодые ученые, аспиранты, секретари. Они вполне справятся и без него. Но Нил больше всего на свете любит работать, любит эти микроскопы, запах формальдегида, следы талька от резиновых перчаток на руках.
— Мне очень не хотелось бы вас принуждать, — упорствует Август. — Но, боюсь, другого выхода в данном случае нет.
Нил вечно спорит, но побеждает всегда Ремингтон. И за последние несколько месяцев профессор, вопреки собственному желанию, очень часто оказывался не за столом в лаборатории, а на борту самолета или на встрече с политиками, спонсорами или учеными из других университетов, которые хотели присоединиться к их исследованиям.
А потом еще эти интервью. Десаи обычно сидел рядом с Чейзом, благодарил губернатора за поддержку и старался простыми общедоступными словами, без использования специальных терминов, объяснить суть происходящего. Ну, приблизительно вот так.
«Как обычно разрабатывают вакцину?
Шаг первый. Нужно выявить носителя инфекции. Например, при заболевании бешенством — это собака с пеной в пасти или летучая мышь, которая пикирует с потолочной балки и кусает вас за руку, когда вы потянулись к выключателю.
Шаг второй. Следует изолировать бактерию или вирус. То есть убить собаку или летучую мышь. Отрезать им голову. Выявить тельца Негри — черные точки в мозгу, похожие на испорченные зернышки риса.
Шаг третий. Необходимо очистить вирус и воспроизвести его. У нас ведь, образно выражаясь, пока есть только одна пуля, а нужно гораздо больше. Боеприпасы можно раздобыть, скрестив ДНК и РНК зараженных.
Шаг четвертый. Нужно привить вирус здоровому животному и удостовериться, что симптомы заболевания те же.
Шаг пятый. Как только мы убедились, что вирус тот же самый, мы ясно понимаем: именно это соединение ДНК и есть убийца.
Но опасна лишь малая часть соединения. В основном в него входят обыкновенные элементы — оболочка, в которой вирус содержится, как яд в организме змеи. Так что при следующем воспроизведении необходимо исключить яд, но сохранить саму змею. Это и называется ослабленная живая вакцина. Ее вводят в здоровый организм, и она имитирует вирус. Иммунная система атакует, заносит информацию в память и таким образом учится обороняться.
Зоонозы — группа инфекционных заболеваний, опасных и для человека, и для животных. Они распространяются в форме грибка, бактерий, вирусов, паразитов, прионов. Названия таких болезней широко известны: СПИД, сибирская язва, коровье бешенство, кишечная палочка. Существует около полутора тысяч патогенов, опасных для человека. На шестьдесят один процент — это зоонозы. В их число входит и лобос.
Лобос — прионное заболевание. Прионы — возбудители, состоящие из аномальной формы белка. Они так похожи на нормальный белок, что иммунная система не может их распознать. В них нет ДНК или РНК, так что обычный способ изоляции вируса и его последующего воспроизведения здесь не годится».
«И что же вы делаете?» — интересуются журналисты.
«Это секретная информация, — улыбается Нил. — Скажу только, что несколько месяцев назад я совершил настоящий прорыв».
Наверняка Август знает лишь одно: на все это уходит слишком много времени. Нил регулярно отчитывается, и каждый раз в голосе профессора сквозит отчаяние. Ему пришлось изолировать разные группы подопытных мышей (у одних низкое содержание антител, а у других — высокое) и провести неимоверное количество опытов. Потом нужно было изменить вакцину, чтобы ее можно было вкалывать собакам и волкам. И теперь они экспериментируют с тысячами других подопытных животных. А потом придется снова модифицировать зелье, чтобы оно годилось для людей. И еще по крайней мере три месяца уйдет на сертификацию, производство и упаковку.
«Нельзя ли все это ускорить?» — часто спрашивает Чейз.
Нельзя. Ведь, чтобы проявились симптомы заболевания, требуется от трех дней до трех месяцев. И по закону, Центр должен ждать больше года, чтобы удостовериться, как именно поведет себя инфекция.
Но времени у них мало, ведь скоро выборы. Все это проносится в голове у Августа Ремингтона.
— Значит, договорились, — подводит он итог. — Вы едете в Республику. Мы купим для вас билет, только не забудьте паспорт.
Вместе с Нилом в лаборатории работают трое молодых ученых, каждому из них около тридцати лет. Они упорно обращаются к нему «профессор Десаи», хотя тот постоянно твердит: зовите меня просто Нил. Сейчас все трое сгрудились в углу возле ноутбука. Один из ученых, Адам, поворачивается к Нилу. Его морковно-рыжие волосы курчавятся на шее в некоем подобии клочковатой бороды.
— Профессор Десаи, не могли бы вы подойти? Тут кое-что случилось.
— Минуточку, — отвечает Нил, потирая переносицу. И обращается к Ремингтону: — Но я совсем не хочу ехать в Волчью Республику.
— Да ладно вам, — отзывается Август. — Будет весело, впечатлений потом хватит на всю жизнь.
— Там холодно, а я ненавижу холод.
— Профессор Десаи, — снова встревает Адам.
— Да, сейчас, секундочку.
Нил записывает что-то в рабочий блокнот, потом они с Августом снимают резиновые перчатки, тщательно моют руки с мылом, убирают защитные очки и мимо инкубаторов, вытяжек и центрифуг проходят в дальний конец лаборатории.
— Профессор Десаи, вы должны взглянуть.
— Да-да.
Взволнованный Адам отходит от ноутбука. Август прищуривается. На экране черный прямоугольник.
— И что это такое?