Он двинулся к двери, но я схватила его за руку и задержала.
— У нас все в порядке?
От его улыбки все у меня внутри потеплело.
— В самом лучшем виде, — ответил Стюарт.
Черт возьми, я очень надеялась, что он не ошибся.
Я посмотрела ему вслед, потом сделала три глубоких вдоха, подавив острое желание заплакать. У меня нет на это времени. Мне нужно забрать кости.
Я медленно направилась к застекленной нише, внезапно охваченная боязнью вновь ошибиться. Но как только я заглянула за стекло, то сразу поняла, что не ошиблась. Пять мучеников, но шесть мешочков с останками.
Я открыла их один за другим. В каждом — темный пепел, пучки волос, кусочки костей. Наконец я взяла в руки последний мешочек. Надпись на нем гласила: «Реджинальд Талли», но я не сомневалась, что найду внутри вовсе не останки Талли. Я потянула за бечевку и заглянула внутрь. Белый порошок. Растолченные кости.
Кости Лазаря.
Брат Майкл измельчил кости. Золотая шкатулка, заполненная прахом, вовсе не была обманом. Наоборот, она являлась подсказкой. Частью целой серии подсказок, предназначенных для Эдди. Первой такой подсказкой стало имя Майк Флоренс. Имя священника и название итальянского города, чтобы Эдди понял, что шкатулка оставлена здесь его другом. Кроме того, Майкл совершенно сознательно наполнил шкатулку прахом. Прах был второй подсказкой, указывающей Эдди, на то, что кости измельчены и теперь он должен искать порошок.
Разум подсказывал мне, что не следует проверять прах, но один раз я уже обожглась и поэтому решила не рисковать. Вытащив бутылочку со святой водой, я поставила ее на стол. Потом достала из заднего кармана брюк салфетку. Разложила ее на столе, вытряхнула на нее чуть-чуть белого порошка из мешочка. Затем откупорила бутылочку и слегка наклонила ее — на порошок упала единственная капля.
Затаив дыхание, я смотрела, как она падает. Когда вспыхнуло пламя, я уронила бутылочку и опустилась на колени.
Я нашла кости Лазаря.
Сердце отчаянно колотилось у меня в груди, и я оставалась на коленях, пока пламя не погасло. Только что я увидела знамение Бога, и это повергло меня в трепет. Мне казалось, что я ощущаю Его присутствие. Он привел меня сюда, и Он выведет меня в безопасное место.
В конце концов, до настоящего момента все было довольно просто. Человеческие приспешники демонов мне не угрожали. Никто из них не пытался на меня напасть.
Ни один из моих страхов так и не материализовался, и хотя я была счастлива, что мне не пришлось с боем прорываться из собора, меня вновь охватила тревога. Мои инстинкты никогда меня не подводили. И я не сомневалась, что Горамеш пошлет человека.
Если не Стюарта, то кого?
И тут только до меня дошло. Правда оказалась столь ужасной, что меня едва не вырвало.
С самого начала это была я. Я была инструментом Горамеша.
Именно я.
Я вцепилась в край стола, чувствуя, как что-то темное и холодное наполняет мои внутренности.
Горамеш почти одержал победу. Благодаря мне! Я держала в своих руках кости Лазаря и была готова вынести их собора и вручить…
О проклятье!
Я не ошиблась в самый первый день, и мне следовало доверять своим инстинктам. Ларсон демон! Он солгал мне, когда сказал, что Горамеш не обладает телесной оболочкой.
Нет, у Горамеша есть тело. Ларсон — это Горамеш.
Я опустилась на пыльный деревянный пол и обхватила руками колени. Ужас и облегчение овладели мной, но я могла лишь раскачиваться из стороны в сторону. Я едва не совершила роковую ошибку. Еще немного, и все было бы кончено.
Постепенно ужас исчез, и ему на смену пришел холодный гнев. Он хочет получить кости Лазаря? Так почему бы ему не прийти сюда и самому не взять их?
Я смяла салфетку и засунула в задний карман вместе с бутылочкой со святой водой, а потом аккуратно затянула бечевку на мешочке. Вернув мешочек на прежнее место, я глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и стала подниматься по лестнице.
Я еще не знала, что буду делать дальше, но твердо решила, что Ларсон не получит кости. Как только я выйду из собора и мой сотовый телефон начнет работать, я позвоню отцу Корлетти. Если у него нет свободных истребителей, ничего страшного. Пусть пришлет швейцарских гвардейцев. Но я не отступлю до тех пор, пока кости не покинут Сан-Диабло и не отправятся в Ватикан. А пока Эдди поможет мне их охранять. И отец Бен, если уж на то пошло; если потребуется, я могу заручиться его помощью.
Я выскочила из собора и сразу же столкнулась с Лорой.
— Где Ларсон?
Она была явно удивлена моим тоном.
— Где он? — нетерпеливо повторила я.
— Наверное, в палатке, где продают мороженое, — ответила Лора. — Что-то случилось? Дети могут пережить один день нездоровой пищи.
Дети? Это не имело никакого смысла. Дети?!
Я схватила Лору за плечо.
— Где мои дети?
— С Ларсоном. — Лора нахмурилась. — Пол пришел вовремя, но потом сказал, что не может остаться, и я на него разозлилась. Мне удалось сдержаться, но, как мне кажется, он что-то почувствовал.
Я взмахнула рукой, чтобы заставить Лору говорить быстрее.
— И тогда Ларсон предложил угостить всех мороженым. — Она с тревогой облизнула губы. — Он сказал, что ты не станешь возражать. Это не так?
— Нет, я решительно возражаю.
Развернувшись на каблуках, я помчалась к палатке, разом позабыв о костях Лазаря. Лора побежала за мной.
— Что происходит?
Я слышала ее тяжелое дыхание у себя за спиной, когда мы затормозили у входа в палатку.
— Это Ларсон, — сказала я. — Он Горамеш.
Она побледнела, и я едва успела ее подхватить, потому что у нее подкосились ноги.
— О господи, дети. Минди… — Ее глаза наполнились слезами. — Если с ними что-нибудь случится… С ней…
— С ними ничего не произойдет, — твердым голосом заверила я Лору.
— Что ты собираешься делать?
— Вытрясти из него дерьмо.
В тот момент у меня не было другого плана. И, честно говоря, я считала, что это отличный план.
— Мама, мама, мамочка…
Мы обе обернулись на голос.
— Минди, — выдохнула Лора, и облегчение в ее голосе было таким сильным, что я могла бы его пощупать.
Мое же облегчение отравлял страх за собственных детей, которые почему-то не пришли вместе с Минди.
— Что случилось? — спросила я.
Минди спрятала лицо на груди Лоры, обеими руками обхватила мать и прижалась к ней. Я видела только часть залитой слезами щеки.