– Значит, я тебя буду ждать завтра вечером? – пробормотала Олеся, одеваясь.
Максим даже не обернулся. Олеся вышла на улицу, прокручивая в голове текст, который учила к сегодняшнему прослушиванию. Ее анкета лежала, почитай, во всех агентствах Москвы, так что в вызовах на кастинги для эпизодических ролей и массовки недостатка не было. Сегодня она ехала пробоваться на какое-то новое реалити-шоу, и для кастинга ей дали выучить кусок текста со скандалом между парнем и девушкой. Люди любят скандалы. Олеся мечтала о том, чтобы ее скандалы происходили только на сцене. Дома ей хотелось мира.
Когда она прибыла к месту – большому серому, явно нежилому зданию в двадцати минутах ходьбы от метро «Алексеевская», – там собралась уже довольно приличная толпа. Олеся хмыкнула, еще не хватает номера на руках писать. Очередь никуда не двигалась, все-таки это был не магазин. Люди кто стоял, подпирая стену, кто сидел на корточках, кто взобрался на широкие подоконники и с полным комфортом смотрел на тех, кто не устроился так же удобно. Люди были самыми разными, как по возрасту, так и по внешнему виду.
– Не правда ли, парад уродов? – ухмыльнулся парень с торчащими вверх волосами, явно уложенными гелем.
– В общем, есть что-то странное, – согласилась Олеся, разглядывая собратьев по лицедейству. Одна дама в красной лаковой куртке, нелепых шортах и колготах в сеточку, местами драных в соответствии с модой, поразила Олесю до глубины души. В таком виде только на рынке торговаться за скидку на картошку. Даме к тому же было лет сорок, не меньше.
– Господи, она что, в зеркало не смотрит? – вытаращился парень. Олеся пожала плечами, не озвучив мысль о том, что волосы самого парня тоже могли бы быть уложены менее «гееобразно».
– А вон тот парень? – кивнула она вместо этого, указав на забавного толстяка с расползшейся татуировкой на круглом плече.
– Кто ж ему посоветовал надеть майку? – фыркнул парень, после чего улыбнулся Олесе: – Я, кстати, Костик. Ты как сюда?
– Черт его знает, – призналась Олеся. – Кажется, из Народного Актера позвали. Кто их запоминает, откуда эти письма.
– У меня портфолио лежит в тридцати конторах. Я даже в сериале снимался, и не в массовке. Я играл одноклассника главной героини, правда, без реплик. Но с позициями.
– Ух ты! – притворно восхитилась Олеся. Она тоже однажды «играла» в сериале, была буфетчицей в поезде. Волнений было столько, что дыхание перехватывало. Перед выходом сериала на экраны Олеся спать не могла. Она тогда еще училась. В итоге никто, кроме ее владимирской родни, которая, конечно же, была предупреждена, ее в сериале просто не заметил. Эпизодом даже не назовешь. Просто не слишком массовая массовка.
– Соловьев, Жаворонкова! – выкрикнула девушка, настолько невообразимо худая и длинная на своих двадцатисантиметровых шпильках-убийцах, что и поверить нельзя. С черными, как смоль, волосами, она высунулась буквально на секунду из-за двери комнаты, где велось прослушивание, и тут же исчезла. Двое людей, парень и девушка, хоть и стояли в разных концах коридора, моментально подпрыгнули в едином порыве и бросились к двери.
– Они что, парами вызывают? – удивилась Олеся. – А как узнать, с кем я в паре?
– Никак. И еще никак нельзя узнать, когда тебя вызовут. На одном кастинге, здесь же, девочка сидела часа три, наверное, а потом вышла на пять минут – в туалет, а ее возьми да и вызови в этот момент. Так потом она рыдала, просила, чтобы ее допустили к кастингу. Только она его все равно не прошла. Сказали – слишком была зареванная, в кадре смотрелась жутко.
– И что же, и в туалет не отойти? – нахмурилась Олеся.
– Не-а, – покачал головой Костик. – Газировки хочешь? У меня есть кола.
– Нет, спасибо, – покачала головой Олеся.
До этого момента вопрос «нужды» ее совсем не волновал, но после рассказа, как назло, она вдруг почувствовала, что ей, возможно, и понадобится. Волнение – странная штука, оно – как вирус, и, если уж ты инфицирована, оно будет только усиливаться и нарастать. Олеся сначала разволновалась, что не выдержит и тоже убежит в туалет, а потом вдруг почувствовала, что покраснела от жары. Она решила посмотреть на себя в малюсенькое зеркальце, что лежало в сумочке. Зеркальце ответило, что добрая половина коридора – и прекрасней, и милее. И белее главным образом.
– Черт! – всхлипнула Олеся, пытаясь запудрить румяные щечки.
– Ты тоже не умеешь сдерживать румянец? – с пониманием кивнул бледный как смерть Костик.
– А ты, вообще, хоть когда-то краснеешь? – огрызнулась она.
Костик ухмыльнулся и отвернулся. Паническая атака набирала обороты. Теперь Олесе показалось, что у нее ужасно растрепались волосы. И по-настоящему захотелось в туалет. Она ненавидела свою жизнь, свою профессию, свою бездарность и свой маленький мочевой пузырь.
– Я приду. Ты мне скажи, если вызовут Рожкову, ладно?
– Может, лучше останешься? – покачал головой Костик, но Олеся уже направилась в сторону туалета, проклиная все на свете. И, конечно же, когда она вернулась, Костик грустно покивал головой.
– Да, та же история. Видимо, это такое проклятие всех уходящих в туалет. Их тут же вызывают. Хочешь быть вызванной – иди в тубзик.
– И что же мне делать? – растерялась Олеся. – Уходить?
– Не знаю, – пожал плечами Костик и достал из рюкзака банку колы.
Олеся стояла, растерянная и расстроенная одновременно. Какая глупость? Не переживать? Сказать себе, что бог с ним, с этим кастингом? И не в нем счастье. И все равно бы не взяли, особенно учитывая то, какой у нее был мандраж. И румянец. Да, все эти мантры работают, и все же как это было обидно – потратить чуть ли не целый день, чтобы пролететь мимо из-за неправильно выбранной минуты. Олеся направилась к выходу, как вдруг женский голос окликнул ее.
– Как твоя фамилия? – спросила ее та самая дама в колготах в сеточку.
– Рожкова, – протянула Олеся, повернувшись.
– Никаких Рожковых не вызывали. Он тебе наврал, – сказала дама, доставая из сумки телефон.
– Что? – вытаращилась Олеся.
– Упс! – улыбнулся Костик, продолжая потягивать кока-колу. – Ты только не рыдай, ладно? Тебе нельзя, ты и так красная как помидор.
– ЧТО-О? Ты что это о себе возомнил?! – прорычала Олеся, и тут весь этот пар, который накопился у нее за эти несколько часов нервов и самокопания, вдруг сработал. Олеся набросилась на этого подонка Костика с желанием немедленно его закопать или выкинуть из окна. Или и то и другое.
– Драка! – завопил кто-то, глядя, как Олеся и Костик, вцепившиеся друг в друга, перемещаются по коридору. Олеся визжала, Костик пинался. Олеся норовила вцепиться Костику в волосы, ибо была на все сто уверена, что в красе своей шевелюры этот подлец души не чает.
– Су-у-ка, – шипел он, хватая Олесю за футболку. – Груди-то нет, что ли, совсем? Пришила бы силикон.