И тут на пороге кабинета возникла Дайнека.
– Папа! – укоризненно воскликнула она.
Он повернулся к ней и не дал продолжить:
– Меня выписали.
– Врешь ты все… Почему ты мне все время врешь? – спросила она, обнимая отца за шею.
– Ну, значит, вру… А ты как хотела? Работы много, командировка в Сургут. Хоть убей, сейчас лежать не могу… Ты что, в больнице была?
– Вместе с Еленой Петровной.
– С Кузнецовой?
– Да.
– Понятно… А теперь поезжай домой и никому не открывай дверь. Вечером я приеду. Ты все поняла?
– Да! – поспешно согласилась Дайнека.
Дайнека вполне отдавала себе отчет в том, что она записная врунья. Пообещав отцу дожидаться его дома и никому при этом не открывать, она и не думала выполнять обещание.
– Ну да, я такая… А что еще остается делать? – спрашивала она себя, оглядывая окрестность магазина через стекло автомобиля.
Удава здесь не было. У цистерны с квасом застыл гражданин забулдыжного вида, лицо которого показалось знакомым.
Дайнека вылезла из машины и подошла к нему.
– Мне нужен Удав. Вы не видели его?
– Ну…
– Колеса гну! – сердито выпалила она.
– Понял… – угодливо кивнул мужичок и немедленно устремился в соседний двор.
Дайнека последовала за ним. В тенечке, неподалеку от мусорных баков, спал Удав. Провожатый кивнул в его сторону и поспешил на исходную позицию.
– Андрей… – тронула Дайнека плечо Удава.
Тот открыл глаза и хмуро уставился на нее:
– Опять ты? Буду ждать тебя во дворе, как стемнеет. Покажу – и отвяжись ты наконец от меня.
Удав повернулся на другой бок и сделал вид, что засыпает. Он был трезв и потому сердит.
Слоняясь по дому, Дайнека погибала от нетерпения. Прислушивалась к тиканью напольных часов, ожидала сначала двух ударов, потом трех. Вечер долго не наступал, и от того, что она не включала в квартире свет, за окном темнее не становилось.
В одиннадцать во дворе замаячила долговязая фигура Удава. Вытянув тощую шею, он смотрел на ее окна.
Дайнека подскочила к выключателю и несколько раз мигнула ему светом. Кажется, так в детективных фильмах подавали условный знак… Захлопнув за собой дверь, она быстро сбежала по лестнице.
Удав был в хорошем расположении духа, потому что уже успел выпить.
– Ну, готова?
– Да, – только и смогла ответить взволнованная Дайнека.
– Тогда пошли…
Но пойти не удалось по той причине, что путь им преградил Свинья. Он был навеселе, ему захотелось покуражиться.
– Ой! Куда же это мы на ночь глядя?
– Иди, куда шел… – миролюбиво буркнул Удав.
– Только не бей меня! – издевательски запричитал Свинья и первым ударил Удава. Тот пошатнулся, но не упал.
– Не смей! – закричала Дайнека. – Ты, животное! Не смей его бить!
– Тогда иди сюда ты, – прошипел Свинья. – Иди, моя сладенькая, я тебя сейчас…
Договорить он не успел. Шагнув навстречу девушке, вдруг упал, растянувшись во весь рост, и больше не двигался.
Позади него стоял Удав. Отбросив в сторону доску, он деловито скомандовал:
– Пойдем, поздно уже.
Дайнека замерла и, не трогаясь с места, спросила:
– Вы не убили его?
– Доской по спине? Определенно нет. Он просто пьян.
Свинья замычал и приподнял голову.
Это было уморительное зрелище – впереди неторопливо шагал длинный Удав, за ним, едва успевая, перебирала ногами коротенькая Дайнека.
– Поспеваешь?
– С трудом, – выдохнула девушка.
– Двигай сюда, здесь есть проход… – Удав свернул в узкий просвет между домами, а потом приоткрыл какую-то дощатую калитку.
Дайнека и предположить не могла, что здесь, в центре Москвы, где она прожила половину своей жизни, еще сохранились такие сокровенные уголки. В темноте, следуя за Удавом какими-то неизведанными путями, она уже не ведала, где находится, и даже не пыталась определиться.
Приблизились к старинному дому, опоясанному строительными лесами и зеленой сеткой. Поочередно пролезли через прореху в ней, проследовали вдоль стены и неожиданно оказались на улице, которую она хорошо знала и которая находилась далеко от ее дома.
– Откуда ты все здесь знаешь? – удивленно спросила Дайнека.
– Опыт… сын ошибок трудных… Теперь нам сюда.
Свернув в последний раз, остановились во дворе солидного шестиэтажного дома.
– Видишь тот подъезд? – Удав вытянул руку. – Туда тот мужик вошел. Квартиру не знаю, а этаж третий. Давай-ка отойдем от греха подальше…
Они попятились и прижались к стене небольшого особнячка, торчащего посреди двора. Дайнека пристально вглядывалась в окна третьего этажа.
– Как вы думаете, сколько квартир на этаже? Если две, то их окна выходят во двор и… – Дайнека не договорила. – Куда вы? Стойте!
– Сейчас все узнаем.
Удав уже шагал к дому. Дайнека наблюдала за тем, как, оказавшись у дверей второго подъезда, он терпеливо ждет, пока кто-нибудь выйдет или войдет в подъезд. У нее вспотели ладони и похолодел нос, она напряженно вглядывалась в темноту, гадая, почему во дворе дорогого дома нет освещения.
Что ждет Удава за дверью, кто знает? Может быть, что-то страшное? Она прогнала от себя эту мысль, решив, что и без того заигралась в детектива.
Наконец в окнах подъезда мелькнула тень, дверь распахнулась, и кто-то вышел. Ей не удалось рассмотреть, кто именно. Какой-то мужчина.
Удав не зашел в подъезд, а заговорил с ним. Потом подбежал к Дайнеке и возбужденно скомандовал:
– Быстро иди домой. Завтра я тебе все расскажу.
Ей совсем не хотелось этого делать, но пришлось подчиниться. Удав ушел вместе со своим собеседником.
Вспомнив, что дома ее, должно быть, дожидался отец, она припустила бежать и скоро была на месте.
Отца дома не было.
Опустившись на деревянную скамейку, Вячеслав Алексеевич тяжело перевел дух. Во дворе было темно, Серафима Петровна уже выключила здесь освещение, и это было как нельзя кстати. Ему не хотелось, чтобы из дома кто-нибудь увидел, как он набирается сил для преодоления оставшегося пути. Почувствовав недомогание еще в гараже, Вячеслав Алексеевич с трудом добрался до скамейки и благодарил бога, что это не случилось раньше, когда он был за рулем.