Первой сегодня была скромная девочка из Кемерово. Ее, мельком глянув, Алтуфьева отправила в подпевку к Суламифи. Девочка была очень талантлива, это было понятно еще по записям, которые Екатерина прослушала заранее. Не хватало еще продвигать провинциалок, которые потом, а это было очевидно, вытеснят со сцены своих и верных певице людей. А если она и вправду талантлива, так и из подпевки пробьется и будет по гроб жизни благодарна, что ей помогли обосноваться в столице. Хоть это, конечно, уже и не Москва…
Потом была мальчиковая группа, Екатерина даже заставила их пойти за стекло и спеть что-нибудь. Этих на конкурс «Голубые небеса», но придется раскошелиться еще и на имиджмейкера и новую одежду. Следующим оказался мужчина средних лет. Он петь отказался наотрез и сообщил, что он вообще-то жонглер оригинального жанра. Это вывело Екатерину из равновесия, и жонглера удалили с помощью охраны, надавав как следует по шее. Потом был длинный разговор с одним из помощников, который этого клоуна сюда пропустил. Помощник оправдывался, говорил, что этот тип прислал ему кассету и что там были отличные песни и очень интересный голос. Пришлось предупредить идиота, что если еще раз он пришлет кого-либо, не прослушав лично, то его, бездаря, лентяя и нахала, не только выгонят с работы, но еще микрофон засунут в жопу по самый провод. Закончила беседу певица уже совсем непечатно, передала толпящимся в приемной беседке на улице талантам, что на сегодня все отменяется, и стремительно покинула свой кабинет, не забыв разбить вазу с цветами.
После полустакана водки Екатерине стало легче. Можно было постепенно готовиться к обеду, аперитив всегда был хорош, этого от своих поваров Алтуфьева добилась уже давно. Вот и теперь мартини с оливками, настоящими, из Калабрии, доставленные специальным рейсом, немного привели мятущиеся мысли певицы в порядок. Екатерина уже собиралась приступить к обеду, но затрещал сигнал мобильного телефона. Вообще этот номер был предназначен только для самого близкого круга певицы, и она могла быть уверена, что настроения звонок ей не испортит.
– Добрый день, Паша, как поживаешь?
– Привет, Лора! – Только три человека из живущих на земле имели право называть ей настоящим именем. – Я надеюсь, ты еще не устроила обеденный праздник желудка?
– Ну, брось, Паш, ты же знаешь, что я на обед ем только имбирное соте и немного ревеневого компота, – ответила певица, проводив взглядом блюдо с жареным ягненком, которое повар провез мимо нее к столу.
– Будешь делать шашлик из этого нэвеста… – пошутил собеседник. – Да ради бога, Лариса. Я вообще по делу и не хотел тебя нагружать после обеда.
– Молодец, говори, если недолго. А то ревень остынет, – ответила Екатерина.
– Как ты относишься к… э-э-э… корпоративам? – поинтересовался невидимый собеседник.
– Ты ох… сдурел, что ли? – возмутилась певица. – Ты меня на сталелитейный комбинат на рабочий полдень или в банк зовешь? Паша, вот от тебя не ожидала такого вопроса.
– Ой, Лора, ты что, и вправду так подумала?
– Я вообще не думаю даром, ты знаешь. Но ты меня заинтересовал этими безумными словами. Я так понимаю, это ты так прикалываешься?
– Лора, а давай ты сейчас свой планшетик со стразиками достанешь и посмотришь, что я тебе в скайп кинул, хорошо?
– А прямо ты мне сказать не можешь? – Лариса незло ругала неведомого Пашу. – Нет, чтобы прийти, посидели бы, поговорили, ты бы мне все рассказал как есть.
– Не могу, Лариса, не могу. И вопрос деликатный, а у тебя дома уши, и времени нет ни секунды свободного. А ты посмотри, посмотри. Дело в том, что, кроме того, что от тебя только одна песня нужна, ты можешь там поучаствовать… ну все, читай месс.
– Ты и гонорар прописал в мессе? Чтобы налоговая, которая мой скайп мониторит, узнала?
– Ну, Лора, брось. Тебе курьер сейчас посылочку принесет. Там сумма. Ну все, пока-пока, чмоки!
Екатерина долго смотрела на погасший экран сотового и думала о том, что Паша никогда бы не предложил что-то непотребное или невыгодное. Но его слова о том, что можно принять участие в деле, как-то удивительно зацепили ее.
Легкое покашливание за спиной отвлекло певицу. Мажордом стоял рядом, покорно изогнув спину, и держал в руке небольшую коробочку.
– Это вам курьер только что привез. Я позволил принять.
– Спросить у меня надо было, – строго ответила хозяйка. Ей было совершенно все равно, спросил или не спросил у нее согласия мажордом, но дисциплину надо поддерживать. – Давай.
Слуга с почтением передал коробочку певице. Она приняла посылку и подняла вверх правую руку, ожидая, когда в нее положат ножницы или нож. Это слуга понял моментально и тотчас вручил хозяйке канцелярский нож, проверив, чтобы лезвие было спрятано.
Коробочка открылась без проблем. В ней, завернутые в провощенную бумагу, лежали три красивых спелых лимона.
– Ага! – сказала певица и предала лимоны мажордому. – Пусть на кухню отнесут. С чаем выпьете.
Даже запах нежнейшего ягненка, который готовил на вертеле повар из Абхазии, не смог остановить Екатерину. Она стремительно поднялась наверх в спальню, где оставила вчера свой планшет. Быстро запустив скайп, нашла там сообщение от Паши, которое он кинул офлайн.
«Дорогая моя, вот этот человек по просьбе своих компаньонов очень хочет, чтобы ты выступила у них на мероприятии. Твое выступление будет закрывать все действо. Там нечто вроде представления, – писал Паша. – Гонорар, я надеюсь, ты уже поняла какой. Кроме того, ты можешь принять участие в их делах, и от тебя не нужен оргвзнос. Но ты поймешь сама по посылке. И учти: организатор – арабский шейх, попасть к нему в друзья – это, считай, стать владычицей Востока. Пароль на вход на этот сайт ты найдешь в одном из лимонов».
– А, черт! – только и смогла сказать певица.
Она пулей, конечно, пулей ее возраста, спустилась вниз, подняла шум, потребовала назад лимоны, с облегчением поняла, что их еще не пустили в дело, и, разрезав каждый по очереди, нашла в третьем капсулу с запиской.
Екатерина вернулась в спальню, перешла по ссылке и стала изучать сайт. Долго делать этого не пришлось. Как только она поняла, о чем идет речь, кровь в ней заиграла, как у старой кавалерийской лошади при звуке трубы. Екатерина немедленно набрала один из номеров на сотовом и произнесла:
– Валя, это я. Ты понимаешь, мне нужен новый гардероб, ну, примерно как тогда, на скачки, только новый. И шляпки обязательно. И новое платье для сцены. Очень такое… восточное. Нет, не могу. Ты делай, я потом свяжусь.
Потом Екатерина позвонила Паше.
Генерал Лазненко в последние три дня почувствовал, что допустил серьезную ошибку. И не то, что пропала связь с Малаховым, и не то, что Байкалов со своим товарищем все никак не выходили на связь, вызывало такие мысли. Генерал понимал, что он упускает в деле что-то очень важное, что-то лежащее на поверхности, но невидимое и неожиданное. Понятно, что в своей работе он часто встречался с сопротивлением различных структур. Кто-то не хотел раскрывать свои секреты, кто-то отстаивал свои интересы. Но сейчас он понимал, что перед ним совершенно новая ситуация. Всегда – и раньше, когда ЦАЯ находился под эгидой КГБ, и сейчас, когда на смену старой конторе пришла ФСБ, – все недоразумения решались легко и непринужденно. Но теперь он столкнулся со странной ситуацией, когда, и это ощущалось только на уровне подсознания, вокруг него вырастала стена, словно кто-то пытался вытолкнуть и Центр, и генерала из общего информационного поля.